Истории со счастливым концом. Трагическая история со счастливым концом

Мне кажется, что случай наш является демонстрацией того, насколько далеко вперед шагнула медицина, Но обо всем - по порядку.

Непредвиденная операция

У моей мамы уже во время беременности повышалось артериальное давление. В связи с этим за несколько недель до родов ее положили в роддом. Там ей ставили капельницы, давали таблетки, но снизить давление до нормы не получалось.

Роды у мамы, как и положено, начались со схваток. Было это поздним вечером - часов в 11-12 ночи. Сначала схватки были не очень сильными, но мама сразу пошла на пост и сказала акушерке о начавшихся родах. Ей измерили давление, оно было немного повышенным, поэтому маме сделали укол, после этого ее посмотрели на кресле. Выяснилось, что роды действительно начались. После необходимых процедур маму перевели в родблок. Сила схваток постепенно нарастала, и, вроде, все шло, как нужно. Маме постоянно измеряли давление, делали какие-то уколы, поставили капельницу.

Около 5 часов утра мама почувствовала достаточно сильную головную боль, перед глазами забегали мушки, она позвала акушерку. После этого мама ничего не помнит. Очнулась она в 10 часов вечера в реанимационной палате - побаливал живот, на котором уже был шов после операции кесарева сечения, хотелось пить, саднило в горле. А в те часы, которые мама не помнит, с ней случился приступ эклампсии - так называются судороги, которые возникают у беременных на фоне повышения артериального давления. Как только появились судороги, маму сразу перевели в операционный блок, дали общий наркоз и сделали кесарево сечение. Я родилась с весом 3200, ростом 51 см.

Врачи говорили, что мама приходила в себя еще до тех самых 10 часов вечера, которые она помнит, но до этого она жаловалась, что совершенно ничего не видит. К счастью, потом зрение все же вернулось. После родов мы с мамой еще 2 недели провели в роддоме.

Драматичная история с хорошим концом

Я узнала эту историю в подробностях только тогда когда впервые забеременела сама. После того каш мы с мужем сказали родителям о том, что ждем ребенка, мама села со мной серьезно беседовать, сказала, что мне нужно быть очень внимательной к своему здоровью, как можно быстрее встать на учет и немедленно рассказать обо всем врачу. Так я и сделала. К счастью, первая беременность протекала совершенно нормально, наш первый мальчик родился в срок, ни во время беременности, ни во время родов давление не повышалось.

Когда нашему первенцу было 4 года, я забеременела во второй раз. Сначала был небольшой токсикоз, потом все было хорошо, а уже в 25 недель беременности на приеме у врача впервые мне намерили вместо моего нормального давления 120/70 - 140/80. При этом чувствовала я себя как обычно, у меня ни чего не болело. Но списать такое давление на волнение или еще бог знает на что не получилось: я не волновалась на приеме, и никаких стрессов до этого не было. Меня отправили в коридор посидеть минут 15-20, после этого давление перемерили - без изменений. Меня сразу повели к терапевту. После долгих обсуждений и препирательств, моего нежелания лечь в больницу меня с больничным листом и кучей назначений на 3 дня отправили домой.

Через 3 дня на приеме намерили 130/80 и все же уложили меня в роддом. В роддоме я провела 2 недели, мне подобрали таблетки, которые я каждый день принимала. Давление больше не повышалось до 33 недель. А в 33 недели, несмотря на таблетки опять скачок - уже 150/90. А в результатах анализ, мочи - белок. Кроме того, во время ультразвукового, исследования выяснилось, что малышка (кстати, тогда же сказали, что девочка) отстает в росте. Врач сказал, что из-за высокого давления она недополучает кислород и питательные вещества. Понятно, что с такими показателями на «попить таблеточки дома» ни один врач не согласился бы. Да и я помнила историю, рассказанную мамой, и никаких судорог, конечно, не хотела. Так мы оказались в роддоме.

Каждый день в роддоме был наполнен упорной борьбой с моим давлением, белком в анализах мочи и присоединившимися вскоре отеками, да еще малышке массу надо было наращивать. Мне казалось, что из всего отделения меня лечили больше всех: каждый день капельницы, горы таблеток, анализы. И несмотря на это - давление до нормы не снижается, белок в моче нарастает.

К концу 36-й недели врачи приняли решение, что дальше продолжать мою беременность нельзя. Возможно, если бы предстояли первые роды, мне бы сделали операцию - не знаю. Дня три (в выходные) делали уколы, чтобы размягчить шейку, давали таблетки, чтобы легкие у малышки быстрее созрели. Роды назначили на понедельник. Конечно, я волновалась. Не знаю, чтобы бы было, если б не снотворное, но оно подействовало, и всю ночь я проспала. В понедельник рано утром поставили клизму, переодели, отправили в родблок.

Прокололи плодный пузырь. Воды оказались светлыми - это хорошо, потому что если воды зеленые, то это значит, что малышу плохо. Меня очень обрадовала эта новость. В очередной раз измерили давление - все те же 130/80, к животу привязали датчик: специальный монитор показывал, как бьется сердце малышки. Я видела, как слаженно, со знанием дела действуют люди в родблоке, и тревога, которая была до этого, постепенно стала уходить. Приблизительно через полчаса после того, как прокололи пузырь, начались легкие-легкие схваточки. Снова измерили давление - все те же 130/80. Еще через полчаса пришел анестезиолог делать эпидуральную анестезию. Оказывается, ее делают всем, у кого во время беременности или во время родов повышается давление, потому что, когда схватки усиливаются, из-за боли давление может повыситься. Наверное, так было у моей мамы.

Конечно, я помнила, какие схватки были во время первых родов, и не очень верила в то, что после эпидуралки вообще не буду чувствовать боль. Сначала анестезиолог рассказал мне про анестезию, потом я подписала бумагу, что на нее согласна. После этого мою кровать приподняли, мне велели лечь, согнуться калачиком, спину чем-то помазали - наверное, обработали, - потом сделали маленький укольчик (обезболивание кожи), а потом уже большой укол, но было не больно. Тоненькую пластиковую трубочку, которая тянулась от поясницы, прилепили пластырем на верхнюю часть груди, велели лежать.

Минут через 5-10 ноги потеплели, доктор уколол ногу иголкой, я ничего не почувствовала. Следующие два часа я просто лежала на кровати и пыталась понять, есть схватки или нет: матка вроде периодически напрягалась. После того как сделали эпидуралку, давление опустилось, стало 110/70. Через 2 часа я все же начала чувствовать, что во время напряжения матки слегка потягивает живот, сказала об этом акушерке, она - доктору. Меня посмотрели, чтобы определить открытие, - оказалось 6 см, Добавили еще лекарства в ту самую трубочку, которая была на груди. Схватки опять ушли. Приблизительно через час я почувствовала, что что-то не так - то ли в туалет хотелось, то ли распирало что-то в промежности. Оказалось, что это уже потуги, но поскольку обезболивание все еще действовало, то я их плохо ощущала. В палату набежал народ - врачи, акушерки, анестезиолог, даже детский реаниматолог. Акушерка командовала, когда нужно тужиться, я пыталась, но доктор все же помогал мне, надавливая на живот.

Через несколько потуг родилась наша малышка, она действительно была очень маленькой - всего 2200 г: как ни пытались снизить давление, как ни лечили нас с ней, условия для роста, видимо, у нее были неважные. Реаниматолог сказал, что, несмотря на маленький вес, детка неплохо себя чувствует и в интенсивной терапии не нуждается, поэтому ее после обработки отправили в детскую палату. Я потом еще рожала плаценту, затем был осмотр и зашивание (мне сделали разрез на промежности), далее - каталка в коридоре и, наконец, послеродовое отделение,

После родов отеки сразу спали, давление не повышалось, выписали нас на 6-е сутки.

Вот такие у нас с мамой истории.

Ребенка в свои 24 года я хотела. Как-то знаете вот, всю меня переполняло это трепетное желание стать мамой. Когда видела женщин с колясками, сердце сладко замирало на мгновение, внутри что-то обрывалось, можно сказать, я уже планировала для себя беременность.

Мой молодой человек (надо признать, и вправду молодой, на три года младше меня) не забивал себе голову такими мыслями, но и наши близкие, и надо сказать, небезопасные встречи, тоже как-то не пытался чем-то обезопасить.

И вот однажды майским утром, хотя еще и задержки-то как таковой нет, но мой организм, как мне кажется, подает сигналы о серьезных переменах в нем, я пускаю в действие купленный накануне в супермаркете на кассе дешевенький тестик на беременность. И что я вижу? Одна полосочка яркая, а вторая вроде как и отсутствует, а вроде и есть некий намек... Вечером я снова повторяю тест. И тут уже нет никаких сомнений, что полосок действительно две! Несколько минут эйфории, затем объяснения и представление результатов будущему молодому папе.

Потом - поход на УЗИ (не смогла я усидеть на месте до приема врача), фотография будущего крохи... Да маленькое пятнышко - это и есть ваш будущий малыш, такие слова нам говорит доктор на ультразвуке. А впереди целое лето, состоящее из токсикоза, тошнотиков от одного вида мяса и поглощения сугубо растительной пищи. В целом 23 недели я отходила легкой и беззаботной походкой. За это время мы успели узаконить отношения с нашим папой, в наших паспортах появилась печать. Все шло просто отлично, второе "скрининговое" УЗИ в 14 недель не выявило никаких отклонений. Анализ на АФП тоже в норме, третьего УЗИ я ждала с великим нетерпением, в голове был лишь один вопрос: мальчик или девочка? Сидя в коридоре и ожидая своей очереди, я совершенно не переживала, представляла нашего малыша. Он уже к тому времени активно пинался, наш папуля каждое утро прислушивался, что же его пуська поделывает там в своем домике? Занятая такими вот приятными размышлениями, я зашла в кабинет, уютно устроилась на кушетке и приготовилась слушать новости о своем маленьком.

Врачи "узисты" в консультации и так не сказать, что словоохотливые, а в этот раз врач еще и хмурится. Тут он неожиданно спрашивает мое имя и, обратившись ко мне, сообщает, что у плода обнаружены дефекты развития нижней конечности. Длина бедра и голени левой ноги не совпадает с правой на 15 мм. Что само по себе является хромосомным маркером. И в связи с этим мне срочно необходима консультация генетиков на Флотской, 52. Я спрашиваю, что значит хромосомный маркер? И слышу ответ, что речь идет о синдроме Дауна. Со второго этажа я понеслась на первый как ошпаренная, заняла очередь в кабинет к своему доктору, потом забилась под какую-то лестницу и стала звонить мужу. Конечно, слова про синдром Дауна звенели в ушах, слезы душили, я толком ничего не могла объяснить мужу. Простояв в очереди часа полтора, попадаю на прием. Меня успокаивают, конечно, но направление на Флотскую дают сразу. Записываюсь туда по телефону, интересуются сроком… Услышав, что 23-24 недели, говорят, чтобы приходила уже в понедельник, а звоню я в четверг. Иду в платный медцентр, снова делаю УЗИ, и снова слышу, что имеется врожденный порок развития. Ну хотя бы в платной клинике я узнаю, что у нас будет сын! Врач с сожалением смотрит на меня, мое зареванное лицо, пишет в рекомендациях про консультацию на Флотской.

Дальше уже набившая многим оскомину эта самая Флотская. Ну что про нее можно рассказать, народу много: от мала до велика. Сижу снова в очереди, ожидаю приема. Домашние меня все эти 4 дня до приема ободряли как могли, я запретила себе заходить в интернет и вычитывать информацию, какую бы то ни было. Генетик беседует со мной, отправляет на УЗИ, я бреду на него с надеждой, что может быть те два раза была какая-то ошибка, а тут и аппаратура первоклассная и спецы говорят, что надо. "Спецом" оказывается молодая и невероятно красивая девушка. Вежливо она расспрашивает меня, с каким я вопросом сюда пожаловала, водит трубкой по моей пузяке. Малыш в этот момент замирает и не шевелится, словно прячется от назойливых ультразвуковых волн. Девушка просит оставаться меня в прежнем положении, выпархивает из кабинета, и возвращается в него уже с молодым человеком в очечках, весь такой аккуратненький и с умным личиком, наверное, отличник, думаю я как-то не кстати. "Отличник" снова рисует узоры на моем животе, чего-то они там бормочат, потом он утвердительно кивает головой и уходит. А девушка ставит оранжевую галочку на моей карточке. В голове шумит и не хочется ни о чем спрашивать, она сама мне сообщает, что да они тоже намерили укорочение, выбор за мной, срок позволяет сделать прерывание, но вообще-то сейчас еще есть и аппарат Елизарова.

А еще можно сделать анализ на хромосомные отклонения, говорит она мне, пока я одеваюсь. Я спрашиваю: «У моего ребенка можно диагностировать даунизм по этому отклонению?» Она говорит, что вообще-то нет.

Я снова поднимаюсь к доктору, сдерживаю слезы. Доктор пихает мне какую-то бумажку, чтобы я ее подписала. Там говорится, что мне предлагают произвести исследование крови из пуповины (даже не хочу вспоминать, как оно по научному называется), но ответственности за какие-либо последствия нежелательные они не несут. Меня почему-то жутко бесит эта формулировка и вообще все эти разговоры о моем праве на прерывание, я отпихиваю бумажку и говорю, что отказываюсь, меня не уговаривают, но просят подписать отказ. Что я и делаю. Затем сообщают, что завтра намечается у них еженедельный консилиум, на котором будут присутствовать всякие светила, в том числе ортопед. Можете прийти и побеседовать, задать вопросы. Домой еду на трамвае через весь город, пилю по пробкам и всю дорогу реву. Муж встречает с трамвая, держит меня за руку, и весь вечер мы всхлипываем и плачем... у мужа тоже влажные глаза. Странно, за всеми этими происшествиями я совсем забыла про Пуську. Горечь и страх навалились так сильно… Но когда я легла уже ночью в кровать, мой малыш стал меня толкать то влево то вправо и я подумала, что все у нас будет хорошо. Не бойся маленький, я с Тобой, и никому тебя не дам обидеть!

Консилиум. Отпрашиваюсь с работы, на такси прилетаю на этот консилиум. В очереди много народу, большинство парами, а я одна, муж сдает какие-то хвосты в инсте и не успевает подъехать. Меня снова направляют на УЗИ. На этот раз мне попадается очень внимательная женщина. Задает один только вопрос: "Беременность сохранять будем"? Я отвечаю, что конечно будем. Она сердечно мне отвечает, что хорошо, что ребенок будет конечно особый, но меня никто не бросит, куча специалистов и возможностей. Заполняет в очередной раз карту для УЗИ и отправляет меня снова в очередь. На консилиуме меня почему-то сразу стали ругать и обвинять меня в излишней самоуверенности. Стали говорить, что я молодая и здоровая, могу родить нормального ребенка, зачем мне заведомо рожать проблемного? Господин Чудаков стал рисовать мне возможные картины будущего, что у ребенка скорее всего не развился коленный сустав, что неплохо бы взять кровь из пуповины на хромосомный анализ. Я спросила, а что он даст - этот анализ? Скажет, есть коленный сустав или нет? Для чего мне его делать и подвергать риску, пусть и минимальному, жизнь моего сына? Одна такая тетя мне и припечатала: «А вы вот сходите и поглядите в соседней аудитории фильм про даунов... Ужас, что творится, какие рождаются дети. А на нас потом в суды подают, что не предупреждаем». Вы знаете, на какой-то момент я уже даже согласилась было идти на этот самый анализ. Вслух, конечно, ничего не озвучивала.

В общем, выдали мне заключение и самое ценное, что я вынесла с этого консилиума для нас с малышом, что направление мне должны были выдать в 20-й родильный дом.

Оставшееся время до рождения любимого крохи прошли в волнениях, но мы с мужем решили отказаться от анализов этих, потому что решили, что будем любить своего малыша, какой он будет и есть. Спасибо Татьяне Георгиевне Дрониной - моему доктору в консультации. Она меня очень поддерживала на приемах. Прогнозы и опасения генетиков не оправдались. Да, мы родились с укороченной ножкой. Но мы работаем, занимаемся, развиваемся. В общем, живем полной жизнью и не унываем! И я ни секунды не жалею, что мы родились! Мой любимый сынуля подходит ко мне, обнимает и говорит: «Мама!»

ЛЮБОВЬ СО СЧАСТЛИВЫМ КОНЦОМ ...У любовной истории со счастливым концом нет шансов войти в легенды... Ольга Громыко Долго и счастливо Привычка - ржавчина... Макс Фрай Почему все так? Помнишь, как мы любили? Ты не мог даже взгляда оторвать от меня, словно боялся, что я исчезну. Ты дарил мне цветы, целовал руки и носил мои сумки... А я? Я дышать на тебя боялась. Боялась что это только сон, кто я, кто ты... А сейчас? Я все чаще смотрю на тебя и думаю - что б ты провалился... Ты тоже так думаешь, да? Я даже не буду проверять твои записные книжки - в них десятки "подружек"... И знаешь что? Мне плевать... Я к тебе привыкла. Ты ко мне привык. Я привыкла готовить по утрам кофе со сливками, а по вечерам гладить белье и ругаться с тобой... И знаешь, я даже злости не чувствую когда ругаюсь... По привычке. Так... как нечто само собой разумеющееся. По привычке целуемся, по привычке ругаемся, по привычке спим... По привычке ты называешь меня любимой, хотя вся любовь давно прошла... Знаешь... Это, пожалуй, самое страшное... Привычка... Ты привык ко мне. Я привыкла к тебе. Страсть давно сгорела. Любовь... тоже... Так - привычка. Ты спрашиваешь как у меня дела, я что-то отвечаю - ты не слушаешь. Я тебя спрашиваю, ты отвечаешь - я не слушаю. Ты садишься есть - я ухожу к телевизору, крикнув, чтоб вымыл тарелки. В выходной ты обнимаешься с телевизором, я - болтаю по телефону с подругой, которую видела вчера... Что случилось? Почему? Помнишь, когда делал мне предложение, ты сказал, что мы всегда все будем делать вместе, что у нас не будет моих и твоих дел и проблем, а только общие. Что мы будем жить долго и счастливо? Помнишь, мы сначала так и жили - куда ты, туда и я? Что случилось? Почему сейчас ты сидишь в одной комнате, я в другой. Мы с тобой даже не ругаемся по-настоящему. Не ревнуем. Так... обижаемся разве... и то не сильно. Не любим, не ненавидим, не скучаем... Мы к друг другу уже ничего не чувствуем... Почему так? Может мы мало друг друга любили? Да нет... Не мало... Может у нас мало общего?... Не знаю... Развестись? А я не могу без тебя... Ты как сигареты. Вроде бы и не курю почти, и противно, и надоело, а бросить не могу... И ты без меня не можешь... Может в сказках за словами "и жили они долго и счастливо" прячут долгие дни жизни привыкших друг к другу людей? * * * Ну и что я могу тебе сказать? Вот сейчас ты влетела в комнату и крутилась вокруг меня минут пять. И что? У тебя халат новый? Или ты покрасила волосы? Да нет, халат, вроде, старый. Вон на поясе капля черного лака, а ногти у тебя красные. Значит волосы. - Милая, у тебя новая прическа? Ты улыбаешься, целуешь меня и улетаешь довольная. Разогревать мне ужин. И что прилетала? Ты же знаешь что мне все равно. Тебе все идет. Да и тебе все равно, что я думаю. Правда, же? Просто так вроде как положено, да и ты привыкла. Да и я привык. Ты пододвигаешь мне тарелку, спрашиваешь как дела, а сама смотришь в окно. Я рассказываю что-то. Ты улыбаешься, целуешь меня в щеку и уходишь к телевизору. Я доедаю и ставлю тарелку в раковину, хотя ты и просила помыть. Ты всегда просишь, а потом моешь сама. И как всегда не скажешь ни слова. Даже не обидишься. Ты привыкла. Я привык. Все правильно. А вечером ты вдруг спрашиваешь, отвернувшись к окну, почему все так. Куда ушла любовь? Смотришь в окно и обнимаешь колени руками. И говоришь, говоришь, говоришь... Вспоминаешь нашу свадьбу, какие-то ссоры. Вдруг поворачиваешься и смотришь мне в глаза... - А ты заметил, что мы уже даже не соримся? Потом усмехаешься как то странно, безысходно. - Я даже не помню когда злилась на тебя. Я молчу. Вспоминаю. И думаю. Ты отворачиваешься к окну. А действительно? Почему? Ты привыкла. Я привык. - Разведемся? Ты отрицательно мотаешь головой и грустно улыбаешься. Действительно... Я для тебя как твои сигареты. Да и ты для меня... Я привык. Ты привыкла. Я целую тебя в щеку и ложусь спать. * * * За столом сидит компания из четырех человек. - Я давно хотел тебя с ними познакомить, - говорит мужчина сидящей рядом женщине. - Они идеальная пара. Никто не слышал, что бы они спорили или ругались. Не то, что мы с тобой. То ругань стоит, то на шею друг другу вешаемся... - он укоризненно качает головой. А мы с тобой переглядываемся и грустно вздыхаем. Потом натягиваем на лица удивленно-радостные улыбки. Даже если скажем, они не поймут, почему мы им завидуем... И умерли в один день... Кладбище. Темный дуб склонился над двумя одинаковыми мраморными надгробиями. Женщина держит за руку мальчика, а другой поправляет черный платок на голове. - Вот. Здесь лежат твои мама и папа. Они тебя очень любили... И друг друга тоже любили. Женщина отворачивается, что бы скрыть слезы. Но ребенок не смотрит на нее. Он внимательно смотрит на надгробья. Ветер теребит концы платка на голове женщины. Она садится возле одной могилы и проводит рукой по фотографии. - Ну здравствуй, сестренка. По ее щеке медленно скатилась слеза. Она поспешно вытерла ее концом платка и улыбнулась. - Посмотри, кто пришел к вам сегодня, - она кивает головой в сторону мальчика. - Иди сюда. Он осторожно подходит и поворачивается к своей тете. - Они нас слышат? Женщина закусывает губу и кивает, закрывая концом платка лицо. - Я просто хотел им сказать, что хоть почти и не помню их, но все равно люблю. Мальчик улыбается и проводит рукой сначала по фотографии улыбающейся темноволосой женщины - своей матери, потом по фотографии чуть усталого, но со смешинками в глазах мужчины. - Я вас люблю, - он смотрит сначала на одну фотографию, потом на другую. - Мама. Папа. * * * Три года назад. Через день после похорон. На кухне сидят две женщины и пьют чай. Одна вертит в руках черный платок и смотрит в кружку. Вторая смотрит в окно. - Может так и лучше? - платок падает на пол. Старшая отвела взгляд от окна. И вздохнула. - Помнишь как у меня с отцом было? Вторая кивает. - Пусть уж лучше так... Не долго, но счастливо... - она вздыхает. - И умерли в один день. * * * За день смерти. Поздний вечер. Молодая девушка, склонившись над кроваткой, смотрит на ребенка. Мужчина складывает в сумку вещи. - Он уже такой большой, - тихо говорит она. Он встает и подходит к ним, обнимая ее за талию. - Да, любимая. Дети быстро растут. - Я буду по нему скучать. Две недели это так долго. - Я знаю, - он вздыхает. - Я тоже буду скучать. И он будет. Она кладет голову ему на плечо. - Я тебя люблю. - И я тебя, - эхом откликается он. * * * День похорон. - Они были еще такими молодыми... - У них такой маленький сын... - Они так любили друг друга... - Как жаль... - Бедный мальчик... - Соболезную... Ее сестра сидела возле гробов и никого не слышала. По щекам катились слезинки. И ей некстати пришла в голову фраза заканчивающая сказку, которую она вчера читала племяннику. И жили они долго и счастливо. И умерли в одни день. * * * - Бабушка, - мальчик подбежал к высокой седой женщине. - Да милый? - А мы с тетей ходили к маме и папе. - Да? - бабушка недовольно взглянула на стоящую в дверях молодую женщину в черном. - Я им сказал что я их люблю, - мальчик неуверенно улыбнулся. - Они тебя тоже... - Бабушка, а они любили друг друга или ругались как дядя Ваня и тетя Женя? - Они любили друг друга больше всего на свете, - бабушка улыбнулась. - Кроме тебя конечно. И одна женщина посмотрела на другую, как бы говоря: ну вот, я же говорила... * * * Вечером. На кухне сидят две женщины и пьют чай. Одна вертит в руках черный платок и смотрит в кружку. Вторая смотрит в окно. - Ты скучаешь по ней? - Да, мама... И он скучает... - Я знаю, - она отвернулась от окна. - Но так может и лучше чем... - У меня? - в чай капнула слезинка, а губы искривила усмешка. - Не знаю... Люблю... Скучаю... Жду... И почему так часто бывает, что только в минуту разлуки понимаешь, как сильно ты любишь? Д. Емец У тебя были дела там. У меня здесь. Ты собрал вещи и уехал. Утром пока я спала. Оставил лишь короткую записку: Вернусь через месяц. Может позже. Все. И ничего больше Как обычно. Ты ненавидел прощания и проводы. Я тоже... Ты вернешься. Я знаю... * * * Пролетел день. Привычно. Ты и уезжал и раньше. К тому же я все равно осталась ночевать на работе. Слишком много дел. Я и вспомнила о тебе, лишь оторвавшись от монитора в третьем часу ночи. И то... не будь фотографии на столе... * * * Пролетел второй день. Третий. Четвертый. Пятый... Шестой... Неделя... Ничего страшного. Ты и раньше уезжал на неделю. А меня как раз завалило работой. * * * Прошли две недели. Я сегодня поняла - мне стало не хватать твоей кружки возле дивана и книжки брошенной на кровати, твоих нотаций и разговоров, твоего дыхания, твоих глаз, твоих прикосновений... Тебя... Просто не хватать... Как не хватает для полного счастья чая к интересной книге. И так хорошо, и можно обойтись... но было бы приятнее... * * * Прошли три недели... Я уже скучаю... * * * Четыре... Ты уже скоро вернешься. На окнах висят новые шторы твоего любимого цвета. На кухне тебя ждет какой-то новый чай в нераспечатанной коробочке. Мы такой еще не пробовали. * * * Пять недель... Ты говорил, что можешь задержаться... Подожду... * * * Шесть... Где тебя носит? Ничего не случилось? * * * Семь... Что бы занять руки я переклеила обои в зале... Скучаю... Дико... Где тебя носит? Я волнуюсь... * * * Восемь... За окном идет мелкий противный дождь... Любимый, ты где? * * * Десять... С тобой ничего не случилось? Вся работа полетела к чертям... Все валится из рук... Милый... Возвращайся... Люблю... Скучаю... Жду... * * * Одиннадцать... Стук в дверь. Может это ты? Почтальон.... Не ты... Жаль... Письмо... Милая, с тобой все нормально? Я очень хочу вернуться прямо сейчас, но дела оказались еще хуже чем я думал... Подожди еще недельку... Я постараюсь приехать... Люблю... Скучаю... Жду встречи... Неделька... Что такое еще одна неделька? Взгляд падает на число... Отправлено две недели назад... Милый, где же ты?? * * * Утро. Стук в дверь. Ты... Наконец-то!! * * * Месяц спустя. У меня были дела там. У тебя здесь. Ты не любил прощаться. Я не любила прощаться. Ты не хотел отпускать, я не хотела уезжать... Но... дела... Люблю... Скучаю... Жду... След твоего поцелуя на щеке растворяется в утреннем тумане города... Я вернусь... Люблю... И уже скучаю... Жди... Сто часов счастья Сто часов счастья, Чистейшего, без обмана... Сто часов счастья! Разве это мало? В. Тушнова В темных комнатах тишина... Мертвая тишина... Все вокруг мертвое... Без тебя... По окну стучит дождь. Будто он тоже по тебе скучает... Слышишь? Слышишь, небо плачет по тебе? Твой кот зарылся в твоем шкафу и никого не подпускает... Он тоже плачет... А я нет... И не потому что мужчины не плачут... Нет, еще как плачут... Воют как раненые волки... Уж я-то знаю, поверь... Я больше не могу плакать... Слез не осталось... Дождь стучит в окно... Почему? Почему, так? Почему ты ушла? Мы же договаривались... жить долго и счастливо... и умереть в один день... Тишина в мертвых комнатах. Мертвая тишина... Сто часов счастья... Я только что посчитал... Сто часов счастья... Мало... Сто красных роз на твоей могиле... Мертвая тишина... * * * Мы не виделись с тобой год. Мы никогда не были особо друзьями. Скорее приятели... Ты подошла первая... Спросила как дела, пошутила... Я тебя всегда любил... Но не признался. Даже перед твоим отъездом. Ты улыбалась. Протянула мне тонкий конверт... Поцеловала в щеку и ушла... * * * Кофе был горьким и обжигающе горячим. А вода, вылитая на голову тоже обжигающей, но холодной... Вокруг стоял туман сигаретного дыма. Но ничего не помогало... Я был словно пьяный... Словно больной... "Привет... Я сто тысяч раз начинала это письмо, но всякий раз боялась... У меня в столе их наверное уже сотни. Или тысячи... Я не знаю, что ты мне скажешь... Не знаю что ответишь... Но молчать дальше выше моих сил... Я пыталась тебя разлюбить... Я надеялась, что это не любовь, а влюбленность... Что не люблю... а нравишься... Да... Я люблю тебя... Давно... Чуть ли не с первой встречи... Если сможешь... позвони... Если не позвонишь я буду знать что... И... Извини..." Сердце стучало на два квартала. Я смеялся... Как больной... Как сумасшедший... Просто... Как все было просто... * * * Я тебе не звонил... Я прилетел к тебе... Я не помню дороги... Не помню что сказал тебе... Ничего не помню... Только твои глаза... - Ты будешь моей женой? Ты упала в обморок... Я бы не отказался последовать туда же... * * * Мы подали заявления на следующий день... Раньше не вышло... Ты сидела у меня на коленях, схватившись за мою руку... Как будто боялась что я исчезну... По твоим щекам текли мелкие слезинки... - Я никуда не денусь... - А вдруг это сон? Я боюсь... Я тоже боялся... Боялся, что проснусь, а тебя нет со мной. Что письма того и не было... Что мне все это приснилось... Мы с тобой сидели и разговаривали... До утра... Ты уснула у меня на руках, не выпуская мою руку... А утром, когда я проснулся, тебя не было рядом... Я испугался... Жутко... Как наверное не боялся ни разу до этого... Но с кухни послышался плеск воды и твой голос... * * * Счастье... Ты мое счастье... Четыре дня пролетели как во сне... Вечером четвертого мы обнаружили что холодильник пуст... А на поцелуях долго не продержишься... Ты взяла кошелек, сумку, меня... Кинула взгляд на часы и рассмеялась... - Сто часов счастья... Вернее пока что девяносто девять... * * * Я ждал тебя в машине. Ты зашла что-то докупить еще... Я сидел, откинувшись на спинку... Ты вышла. Я следил за твоей синей курткой... Оставалось буквально пару шагов... Белая иномарка... Визг тормозов... Пьяный мужик за рулем... Я некстати взглянул на часы... Сто часов счастья... * * * Тебя больше нет... Так просто... Сто часов счастья... В темных комнатах тишина... Мертвая тишина... Сто часов счастья, Чистейшего, без обмана... Сто часов счастья! Разве это мало? Как ты сказала? - Я ни о чем не жалею... И улыбнулась... Последний раз... Сто часов счастья! Разве это мало? Любить в прошедшем времени... Я Вас любил, любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем, Но пусть она Вас больше не тревожит, Я не хочу печалить Вас ничем... А.С. Пушкин В прошедшем - "я любил" - печальнее могил, Все нежное во мне бескрылит и стреножит... В.С. Высоцкий Ты сказала, что любовь прошла. Сказала, что мы слишком идеализировали друг друга, что мы друг другу не подходим... Ты сказала, что ЛЮБИЛА... а теперь не любишь. Вернее любишь другого. Я подумал, что к тому и шло. Я подумал, что давно пора. И сказал, что тоже ЛЮБИЛ... И предложил расстаться... Ты рассмеялась и поцеловала меня в щеку. Сказала: "останемся друзьями". Я кивнул. Ты отдала мне одолженные книги, поцеловала в щеку. Сказала: "пока", и убежала. Я посмотрел тебе в след. Ты любила. И я любил. Все просто. Так бывает. * * * Мы сидели с тобой на диване. Ты плакала и рассказывала о своем новом парне. Что он козел, каких мало. Я был с тобой согласен. Только козел мог тебя обидеть. Я принес тебе чаю. Ты успокоилась и спросила как у меня дела. Я рассказал о своей новой девушке. Ты улыбалась. Сказала, что ей повезло - я никогда ее не обижу. Я предложил тебе остаться у меня на ночь. Ты отказалась. Я проводил тебя и закрыл дверь. Налил себе черного чая с корицей и взял кусочек горького шоколада. Как любишь ты. Вздохнул. Ты удивлялась, откуда у меня чай и горький шоколад, ведь я люблю кофе и белый шоколад. "Ты же ведь не ждал меня... Я сама не знала, что приду... Кстати, извини... Просто больше не к кому..." Я просто улыбнулся тебе. Сказал чай для родителей, а шоколада захотелось.... Что-то приплел про девушку... Не было никакой девушки. Вернее была, но мы расстались неделю назад. Я все время сравнивал ее с тобой. Да она хорошая, да она замечательная, да я ее не достоин. Но... она не ты. И этим все сказано... Да я тебя любил... Вернее ЛЮБЛЮ... Может и, получается разлюбить, но... Не у меня... А у тебя, наверно, получилось... * * * Я сидела на кровати. В кружке плескалось кофе. Ты отпаивал меня чаем с горьким шоколадом. Как люблю я. А мне вдруг захотелось кофе... Крепкое черное кофе. Такое как пьешь ты. Пришлось идти в магазин и покупать. Я откусила кусочек горького шоколада... Не то... Хочется чего-то другого... Нет, я тебя не люблю... Уже не люблю... Но любила... Просто ностальгия... На кровать легла старая тетрадка. В коридоре хлопнула дверь. Спускаясь по лестнице, я считала ступени. Раз... Два... Три... Четыре... Десять... Просто захотелось белого шоколада... * * * Я тебя ЛЮБИЛА. Ты меня ЛЮБИЛ. Любить в прошедшем времени. Так бывает. * * * Ты меня ЛЮБИЛА. Я думал что ЛЮБИЛ. Оказалось, ЛЮБЛЮ... Любить в прошедшем времени... Сложно... Я сижу на кухне и пью твой любимый чай. И склоняю глагол ЛЮБИТЬ. В настоящем времени... Я Вам пишу?... Сначала я молчать хотела, Поверьте моего стыда Вы не узнали б никогда... А.С. Пушкин Я Вам пишу чего же боле... Действительно, чего же боле? Что я могу еще сказать... Не знаю как Татьяна... А я ему много могу сказать... Или нет? Теперь я знаю в Вашей воле Меня презреньем наказать... Действительно... Но Вы к моей несчастной доли Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня? Ну-ну... Сначала я молчать хотела, Поверьте моего стыда Вы не узнали б никогда... У меня точнее - не узнает... Все... так я никогда не выучу... Я Вам пишу чего же боле... * * * Больно смотреть на него... И не смотреть больно... Больно слышать его голос... И не слышать больно... Больно молчать... И сложно... И сказать нельзя... * * * Сказать... не сказать... Идет урок... А я смотрю на него... Что-то говорят... Евгений Онегин... Письмо Татьяны Онегину... Я не Татьяна... Он не Онегин... Но может написать письмо? ... Угу... и выслушать примерно тоже... Больно наверное говорить "люблю" и слышать "нет"... Больно... Страшно... Не хочу... Идет урок... Соседка толкаем меня локтем... - И еще говоришь что он тебе абсолютно безразличен! - Да... Я в окно смотрела. Она хмыкнула. Не поверила. Я тоже себе не верю... На редкость лживая и скрытная... Сначала я молчать хотела, Поверьте моего стыда Вы не узнали б никогда... Действительно... так позориться... * * * Просто напишу... Попробую... Не буду отправлять... Самое сложное признаться... Заставить себя сказать эти три слова... Три простых слова... А ноги подкашиваются... И голова кружится... Страшно... Ты даже не представляешь как... Страшно... страшно услышать "извини, а я нет"... Я знаю ты разозлишься, растеряешься... Признаться сложно... Отказать наверное не проще... Я не Татьяна... Ты не Онегин... А глаза в глаза страшно... Знаешь самые сложные три слова, которые я до ужаса боюсь тебе сказать? Я тебя люблю... * * * Я не Татьяна... Он не Онегин... Я сидела за партой и смотрела на него. Он целовался со своей новой девушкой. Я сидела и смотрела... но не видела... А пальцы медленно рвали в парте лист бумаги... * * * Я Вам пишу чего же боле... Татьяна, наверное, очень храбрая девушка... Я бы так не смогла... Признаться... Не смогла... А может так лучше? Что лучше неопределенность или безнадежность? Ладно, надо все-таки выучить... Я Вам пишу чего же боле, Что я могу еще сказать? Извини - Я тебя люблю, - зажмурив глаза, выпаливает она на одном дыхании. И стоит, сжавшись в комок с закрытыми глазами. Я молчу. Она открывает сначала один глаз. Потом другой. В больших голубых глазах гаснет надежда и вспыхивает боль. Она смотрит на меня. Я отвожу взгляд. - Ты меня не любишь, - она не спрашивает, утверждает. Закусывает губу. Я смотрю в пол. Киваю. - Извини... Она вздыхает. Подходит ближе, заглядывает мне в глаза. - Мне, правда, очень жаль... Ты... - А я знала... Она вдруг на мгновение прикасается своими губами к моим и убегает, не обернувшись... * * * Я сижу на подоконнике и смотрю вниз на землю. Почему-то я чувствую себя гадом, сволочью... Кем только не чувствую... Почему?... Я ударяю кулаком по стене. Рука болит. Она замечательная, красивая, умная... Хорошая подруга... Она... Черт! .. Она меня любит... А я стоял там как дурак... И молчал. - Извини... Вздох. - Мне, правда, очень жаль... Ты... Оправдывался... Любой был бы счастлив... А я... Почему я ее не люблю? Она идеал... Она великолепна... Но... Она только подруга... - А я знала... Знала, но сказала... Два честных придурка... Сидим и страдаем... Она от того что любит, я от того что не люблю... Я сделал ей больно.... Я виноват... Я... - Извини... * * * Извини... Я был бы рад тебя любить, быть с тобой... Если бы я только мог... Ты лучшая что могло бы быть в моей жизни... Но... сердцу не прикажешь... Я не люблю... Извини... Я... я... хотел бы... Если бы я только мог... Я недостоин тебя... Наверно тебе будет сложно и дальше со мной общаться... Я все пойму... Приму... Я рад бы был... Но ты мне как сестра... Извини... * * * Извини... Я знала, что так будет... Теперь оба сидим... Тебе больно, мне больно... Плохо, что мне легче - я привыкла, и я сказала... Ты не виноват... Я... я знаю что ты относишься ко мне как к сестре... Знаю... Не знаю, почему сказала... Мне стыдно... Глупая, не сдержанная девчонка... Наверно тебе будет сложно и дальше со мной общаться... Я все пойму... Приму... Я знаю, ты сейчас злишься на меня, на себя... Извини... Не вини себя... Это я виновата... Сердцу не прикажешь... Я тебя люблю... Все нормально... Куда мне до нее... Наверно, я погиб: глаза закрою - вижу. Наверно, я погиб: робею, а потом - Куда мне до нее - она была в Париже... В.С. Высоцкий Твой силуэт в свете заходящего солнца у окна. Твои шаги за спиной. Твои волосы... Все в чем ты... Твой смех... Улыбка... Не мне. Не для меня. Не моя... Ты далеко сейчас. Далеко... Где-то там, где я никогда не был. Ты там, я - здесь... Ты там.. я не видел тебя год... нет, уже два... Безжалостное время... Ты там... А я закрываю глаза и вижу как завивается прядь твоих волос возле уха, как твои пальцы крутят ручку, как ты смеешься, сидя на парте... Вижу... Ты прекрасна... когда нервно прикусываешь кончик ручки, решая задачу, когда споришь, когда машинально заплетаешь косу, задумавшись о чем-то... Ты прекрасна... Куда мне до тебя... Ты красива, умна, ты достойна лучшего нежели я... Что я? Я абсолютно обычен... Я скучен... Пусть для других я что-то представляю... Но... ты победила бы меня во всем... Что я тебе? Ты принцесса... Я нищий... Я, наверное, не достоин даже целовать землю, которой касалась твоя нога... Что я тебе... Куда мне до тебя? Ты вырвалась, у тебя есть перспективы... А все мои перспективы - увязнуть здесь... на родине... вернуться домой откуда даже и не уезжал... Куда мне до тебя? Могу ли я тебя любить? Имею ли на это право?... Нет... Не могу... Я не достоин тебя... Я не равен тебе... Но пока я могу притворяться просто твоим другом... Просто быть с тобой хоть изредка рядом... Хоть иногда говорить с тобой... Но, конечно, никогда не говорить о своих чувствах... И плевать на то, что вижу тебя во сне... Что грежу тобой... Плевать... Куда мне до тебя? Я буду другом... Можно я просто буду твоим другом? Как получится... Плохим ли хорошим... Просто другом... Потом я и сам поверю в эту сказку... Поверю что я просто друг... И буду просто другом... Хотя и другом-то быть не достоин... Куда мне до тебя... Шаги за дверью... Я ушел. Пускай я гад, сволочь.... Но так лучше, чем обманывать. Я ушел. Я закрыл за собой дверь. И медленно считал ступеньки. Одна... Вторая... Третья... Хлопнула дверь... Быстрые шаги по лестнице... Прерывистое дыхание... Тихий, молящий голос... - Останься... - Нет. - Останься... - Нет. Я не могу. - Почему? Смотрит в глаза. По ее щеке медленно катится слеза. - Извини. Так надо. Так правильно. - Ты меня не любишь... Не спрашивает. Утверждает. Киваю. - И не любил... Со страхом. - Любил... Но... - Уходи! Ее голос отражается от стен подъезда и звенит в ушах. Наверху хлопает громко дверь. Звенят стекла. * * * Ушел. Он просто ушел. Извинился, взял вещи, развернулся и ушел закрыв дверь... Это, наверное, я виновата. Наверное, он полюбил другую... Она лучше меня. Красивее меня. А может он меня и не любил. За дверью шаги. Он спускается с лестницы. Я срываюсь за ним. - Останься... Он грустно смотрит на меня. Как будто жалеет. Не надо меня жалеть. Нет... только не жалость. В подъезде холодно, я зябко повожу плечами. - Нет. Я смотрю ему в глаза. Отчаянно... - Останься... - Нет. Я не могу. Не может? Почему... Вопрос сам срывается с губ. По щеке ползет мокрая гадость. Плачу... перед ним... Дура... - Извини, - сердце пропускает удар, еще один. - Так надо. Так правильно. Я чувствую как дрожат губы. Значит... - Ты меня не любишь... Спрашивать нет смысла. Я уже поняла... - Нет. Закусываю губу... А вдруг и... - И не любил... - Любил... Но... Любил... - Уходи! Хлопнула дверью. Зазвенели стекла. * * * Я сползла по стене. Я сидела возле двери и плакала. Горько, навзрыд, честно... от души... За дверью то и дело раздавались шаги. Но я знала, что это не он. Он не вернется. Он ушел по-настоящему. Раз и навсегда. Ему незачем возвращаться... Я сидела возле двери и ревела... И слушала шаги... Да он не вернется... но... Надежда умирает последней... в страшных конвульсиях... * * * Я остался стоять на лестнице. В ушах звенело... - Уходи!!! Я вздохнул. Она даже не представляет себе как это сложно... уходить... Но так правильно... так... Больно. Я поднялся и подошел к ее двери... Она плакала... В голос... Я никогда не слышал что бы она плакала ТАК... Я сволочь, урод, гад... Прислонился затылком к ее двери... - Извини... Одна ступенька... Вторая... * * * Шаги. Шаги за дверью... Погадать на ромашке... Бывало, она срывала в поле ромашку и гадала: "Ванька... Пуппер... Ванька... Пуппер". Иногда выходило, что она останется с Ванькой, а иногда - что с Пуппером. И всякий раз результат гадания казался Тане окончательным и бесповоротным. Дмитрий Емец - Любит... Не любит... Любит... Поцелует... К сердцу прижмет... К черту пошлет... Лепесток ромашки падает на землю. Один лепесток. Второй лепесток... Третий... Падает стебель с одним оставшимся лепестком... - Не любит... Грустный вздох... Молчание... - Любит... Не любит... Любит... Не любит... На полянке много ромашек... А соседский мальчишка вчера котенка с дерева снял... - Любит... Не любит... Любит... * * * Ромашки давно отцвели. Котенок вырос и превратился в кота, дрыхнувшего сейчас на подушке. Соседский мальчишка давно забыт... Ромашки отцвели... За окном метет зима. Через неделю тот самый день - день всех влюбленных. С кем пойти? Куда пойти? "Любит... Не любит..." - Уже не актуально... Ромашки-ромашки... Вздох... На столе лежит стопка бумаги и ножницы... Улыбка... Ромашки! Ромашки!.. - Петя... Вася... Дима... Вова... На красный ковер падают белые бумажные лепески... - Вова... Петя... Вася... Один лепесток. Второй лепесток... - Петя... На пол падает бумажный кружок... Вздох... Молчание... - Проверим! - Петя... Вася... Вова... Один лепесток... Вова - хороший, но бабник... Петя - умный, но зануда... Вася... не любит... Дима... Последний лепесток падает на ковер... - Дима... Звенит телефон. - Да?.. Привет, Дим... Что?... Да... Да... Конечно... Я буду скучать... Не болей... Да... Серединка рвется пополам... - Вася... Петя... Вова... Вася... Один лепесток... Второй лепесток... Третий... - Вова... * * * На остановке стоит парень и смотрит на часы. - Опаздываешь! - Извини... Короткий поцелуй в нос. Смех. - Это тебе. - Мне? Спасибо! Белые ромашки... Бедные ромашки... - Погадай мне... Смех. - Серьезно... Вздох. - На кого? - На тебя... * * * Цветут ромашки... Поют птицы... Соседский мальчишка гладит кота. На скамейке возле березки сидит девочка в белом платье. - Любит... Не любит... Любит... Один лепесток... Второй... - Ма-а-м! - Да? - А ты гадала на ромашке? Вздох. - Да. - И? Совпало? Вздох. - Один раз... - О-о-о... Расскажи! - А что рассказывать? Соседский мальчишка меня не любил... Один лепесток. Второй лепесток... Третий... Не со мной... Я смотрю на часы. Тебя все еще нет... Ты придешь и станешь рассказывать про очередное совещание... А я буду молчать. Не было никакого совещания. Ты ушел с работы как обычно. Я не звонила. Я не спрашивала ни о чем твою болтливую коллегу-стерву... Зачем? Я даже не буду проверять твои карманы и искать следы чужой помады на воротнике... Милый, ты безнадежен. У тебя в офисе строгие порядки и твои "клуши" не красят губы в малиновый. Твои одноклассницы и однокурсницы давно разъехались по другим городам и уж точно не стали бы оставлять помаду на воротнике рубашки. Кстати, у нее ужасная помада. Может, подаришь ей что-нибудь приличное? Да и духи у нее на редкость отвратительные. А еще она любит розы. Красные. А ты ей даришь чайные... Наверно, я должна радоваться... Значит, ты ее не так уж и сильно любишь... А мне все равно... Развлекайся... Не буду тебя расстраивать. Сейчас ты придешь, дежурно поцелуешь меня в щеку. Возможно, сунешь букет лилий... Как еще не забыл, что я люблю? Расскажешь какую-то чушь про совещанье. Про командировку в выходные. Еще про что-то... На меня уже в подъезде соседки косятся. Сочувственно... И на тебя тоже. Как на идиота. Милый, ты приводил ее домой? Она такая страшная? Милый, что стало с твоим вкусом? Как ты вообще до такого докатился? Вздохнула. В дверь постучали. Я открыла. Сначала вошел букет белых лилий. Потом ты. Помада была уже не малиновая, а фиолетовая. И на щеке. А следом зашла длинноногая худая брюнетка - твоя сестра. А я и не знала, что она приедет... Дежурный поцелуй. Потом не дежурный. Твоя сестра сдержанно обняла меня. Прошла в комнату. Ты достал из кармана коробочку с сережками и извиняющимся голосом начал бормотать что-то про командировку в выходные. Я очаровательно улыбалась... Милый, ты безнадежен. * * * Может я и гад, каких мало.... Да я изменяю жене... Но я не люблю ее от этого меньше. Она богиня, она ангел. Просто... - Ты такой же козел, как и все, - холодно и спокойно сообщила моя дражайшая сестрица. - Похотливое животное. Самец. Отвесила затрещину. Как в детстве. И усмехнулась. Достала из сумки платок. - Еще и дурак. Как она тебя терпит? - имея в виду однозначно жену. Она брезгливо посмотрела на салфетку. - У твоей пассии отвратительная помада. И не только по цвету. Сестра коснулась моей щеки губами. - Вперед. Герой-любовник. * * * Ты ушел. Оделся, поцеловал в щеку и ушел. Я знаю, ты любишь свою жену. Ты всегда к ней уходишь. Покупаешь ей цветы. Говоришь только о ней. Ты ее боготворишь. Она богиня... А я любовница... Ты никогда не назначаешь новых встреч. А я жду твоего звонка. Как собачка. Тебе стыдно. Перед ней. Интересно, а она тебя любит? Я знаю, что она знает... А ты даже не догадываешься почему она после наших встреч смотрит обвиняюще... Почему она до сих пор тебя не выгнала? Она богиня, а ты осквернитель, богохульник... Я всегда целую тебя в шею на прощение. Ближе к воротничку рубашки. Ты, наверное, даже не догадываешься вытереть. Как ей, наверное, надоело стирать твои рубашки. Я никогда ее не видела. Наверное, она идеальная аристократка с неброским макияжем и дюжиной шпилек в прическе. Стройная, высокая. Почему она с тобой? Почему ты ее любишь... Ты оделся и ушел. К ней. А я сижу на кровати и плачу... Мне плохо без тебя... Но ты никогда не будешь со мной... ноябрь 2007

Всем приветик, написано на основе реальной истории. Не судите строго, я писать красиво не умею)))) вот как получилось, зацепила за душу немного история. Её рассказал мне работник милиции, на основе этого уже вот моё творение.

Марина:
Долго сидела на холодных ступеньках подъезда, она зябко поёживалась, а по её красивому лицу текли слёзы. Как он мог так с ней поступать, смотреть в глаза, говорить красивые слова, держать за руку, даже недавно гулять по зимнему парку, а ведь он уже думал об этой гламурной сучке Ане. Марина не будет мстить, она любит, она научится жить, простить, ведь она не такая, она добрая, она отпустит его, не смотря на то, что она в почтовом ящике нашла письмо, где Аня признаётся ему в любви, описывает страстные и жаркие поцелуи, ЕГО прикосновения и голос. Марина встала, закуталась в шарф и побрела по ночному городу в парк, там, где они познакомились. Мороз обжигал её красивое лицо, а слёзы, которые текли из голубых глаз, замерзали и кололи её холодом. В 16 лет она узнала, что такое боль измены и предательства.
Дима:
Брёл по улицам ночного города, изрядно выпил с друзьями. Ему было больно в том, что Марина его обвинила в том, что он не совершал. “Господи, ну почему она не верит мне? Как было больно слышать, когда твоя любимая девушка желает тебе счастья с другой, не даёт ничего объяснить и просто отталкивает тебя?!” Он набрал её номер телефона. В трубке далёкий женский голос ответил “Абонент временно недоступен”. Господи, только бы она не сделала, что-нибудь с собой сейчас, Мариночка, солнышко, я ведь не смогу без тебя жить. Он не заметил, как ступил на дорогу…визг тормозов…вспоминает как им было хорошо вместе, как гуляли недавно в зимнем парке и играли в снежки…знай, котёнок, я никогда не предавал тебя….запомни меня любящим, добрым и твоим Димой…
Марина:
Сидела на лавке, плакала, думала, слёзы текли всё сильнее. Она посмотрела на небо, увидела, что одна из звёзд сияет ярче. Грустно улыбнулась, а может ведь не так всё плохо? Сколько девчонок пережили первую любовь и всё прошло. Однако сердце никак не могло забыть Диму и слёзы нахлынули вновь…
Дима:
- Ну куда ты прёшь?! За малым чуть не завалил! – Дима услышал жёсткий окрик, потом мужской голос обратился к кому другому. – Витька, он пьяный, просто в ж..у. Ну что, в отдел его.
Сквозь пелену Дима увидел, что он полулежит на капоте белой 24-ой “Волги”. Синяя мигалка по середины и две красные по бокам, резанули по глазам. Он сполз, попытался встать, попытался открыть шире затуманенные от боли глаза. На “Волге” была сбоку синяя полоса и надпись “МИЛИЦИЯ” на дверях.
- Я люблю её, поймите, я люблю Марину. – он уже не знал, что говорил, но вдруг услышал, что голос переменился, стал более добрым. Высокий, седой милиционер лет 50 в гражданской одежде улыбнулся ему и сказал своему напарнику, тоже пожилому.
- Ну что, Витька…его в отдел нельзя. Ты видишь, его трусит.-повернулся к трясущемуся Димке – Ну что, паренёк, расскажешь, что случилось, хорошо? Ты всё-таки мужчина, давай возьмёшь себя в руки, по порядку, всё нам расскажешь.
Тот, которого звали Виктор, тоже улыбнулся:
- Мы, действительно, хотим тебе помочь. Садись в машину, в обезьянник не повезём, не переживай. С девушкой поссорился?
Спустя полчаса работники милиции уже знали его историю. Игорь Владимирович (так зовут седого милиционера в гражданском), решил, что Диму нужно вести домой сейчас, отпаивать чаем, чем угодно. Телефон Марины был всё ещё отключён.
- Напряги память, ты же её любишь, давай, любимое место, которое много значит для вас обоих, что-то хорошее связанное с вашими отношениями.
- Парк! Она так ждала Новый год и хотела придти первой туда, когда нарядят самую большую ёлку.
Димка чувствовал, что теперь будет всё хорошо, его не бросили, сейчас всё прояснится. Игорь Владимирович, сидевший, впереди, взял рацию:
- Серёга, в общем тут такая ситуация, не в службу, а в дружбу, выручи? – и рассказал Димкину историю в рацию, но очень коротко, затем повернулся к Димке и сказал:
- Бери себя в руки, найдём твою Маринку, в парк уже отправилась патрульная машина.
Марина…
Она уже не чувствовала холода, звезда светила ярче и ярче, она светила для неё. Милый мой Димочка, пусть тебе будет всегда хорошо, пусть ты будешь счастлив, я не буду тебе мешать, котёнок. Всё пройдёт, я привыкну, что тебя нет рядом. Из глаз снова потекли слёзы, она не заметила, что вся дрожит.
Почему-то она обратила внимание, что прямо возле неё остановилась милицейская “копейка”, с включенными синими и красными проблесковыми маячками, посмотрела на небо, а лучик звезды, указывал ей прямо по направлению к машине.
- Марина? – спросил милиционер, лет сорока пяти.
- Да. Что-то с Димой? – её нежное и любящее сердце вдруг забилось, вдруг с её ненаглядным что-то произошло.
- Любит он тебя очень, переживает, чуть под милицейскую машину не угодил. Может включишь телефон, наконец?
…спустя пять минут она уже ревела во весь голос на заднем сидении милицейских “Жигулей”, говорила, что она дура, что никогда себе не простит этого, что не выслушала своего любимого мальчика и, всхлипывая, рассказала про то, как вечером нашла письмо от Ани, где она писала, что Дима любит её, а не Марину. Тем временем, она увидела, что милицейская машина подвозит её к Димкиному подъезду. Прямо возле входа была припаркована милицейская “Волга”. Он в порядке, Господи, спасибо тебе за то, что они оказались рядом и успели спасти его. Совсем скоро она войдёт в родную его квартиру, бросится на шею и он увидит письмо, а она будет реветь, просить прощения за всё, но он погладит её по волосам, нежно назовёт Маринкой и всё объяснит, что он несколько раз в грубой форме отшивал Аню, она обещала отомстить ему, но завтра он разберётся с ней по своему за слёзы и страдания своей возлюбленной.
- Послушай сюда.- рассудил мудро Игорь Владимирович – я понимаю, что тебе больно, обидели твою любимую девушку. Но разве ты мало наделал глупостей уже сегодня вечером? Ведь ты мог погибнуть, это было бы подло по отношению к Марине. Видишь, как она за тебя переживает?
- Ты думаешь, мы зря тут тебя охраняли, пока Сергей Иванович любимую твою вылавливал? – улыбнулся Виктор Васильевич.
- Котёнок, не нужно ничего делать, ведь всё закончилось хорошо, Ане потом вернётся – Марина держала его за руку, она успокоилась сама, но теперь нужно успокоить и его, она видела по его состоянию сейчас, что он, реально, её любит и очень боится потерять.
- А можно нам координаты Ани? – Игорь Владимирович достал блокнот и повернулся к Сергею Ивановичу. – Из-за этой сучки малолетней с ребятами могло случиться что угодно. Она же в покое их не оставит.
На следующий день. Аня.
…шла в школу довольная собой, как она поставила эту Марину, заставила страдать. Она снова была на первом месте и доказала это. Да, она красива, недурна собой, эта Марина, но как соперница, она проиграла. А Димке я сделаю такую классную привязку. Ммммууррррр, сексом тоже….она стояла на остановке, курила тоненькую сигаретку, пуская клубы дыма на морозный воздух. Вдруг она увидела их…они были счастливы, улыбались, целовались и так же крепко за руки подошли к остановке. Она не успела ничего сказать Марине, в это время возле остановки затормозила милицейская “Волга”.
- Виноградова Аня? – Игорь Владимирович вывел её из ступора.
- Да.
- Я майор милиции Д.- Аня увидела перед носом красную книжечку. – Ну что, ласточка, пройдём в машину.
- Э! Вы чё?! Вааще?! Отпустите немедленно?! – из её глаз текли слёзы, она пыталась вырваться с заднего сидения милицейской “Волги” – Я ничё не сделала, реально!
- Ну что, радость моя – Игорь Владимирович повернулся с переднего сидения к испуганной Ане, гламурная стерва, живущая в ней, запряталась куда-то далеко – Послушай меня внимательно. ЕСЛИ ТЫ ЕЩЁ РАЗ…
Пять минут спустя.
Она дрожала и с бледных губ слетело полушёпотом
- Да. Хорошо, я всё поняла.
И поспешила покинуть милицейскую машину, даже не увидев, что Димка с Мариной идут счастливые и возле них останавливается “Волга” милиция и как, любящие друг друга девушка с юношей, благодарны Игорю Владимировичу и его друзьям, спасшим тогда их любовь тем, что не позволили никому из них сделать глупых и, возможно, непоправимых вещей.

Запись написал(а) dk

Мы с мужем поженились, когда мне было восемнадцать, а ему девятнадцать лет. Мы вместе учились в школе, и через полгода после окончания школы мы обручились. Мы были обручены в течение полутора лет до свадьбы, а через неделю после свадьбы его отправили за границу в составе Военно-воздушных сил. Следующие пять месяцев я жила с его родителями, пока не скопила достаточно денег, чтобы приехать к нему. Его родители стали мне ближе, чем мои собственные. Он был их единственным сыном, и они с любовью приняли меня в свой дом в качестве единственной дочери. Я думала, что знаю все, что можно было знать о муже, когда наконец мы воссоединились.

Но я ошибалась, потому что совершенно не знала очень важных вещей, которые должна знать каждая жена о муже и, что еще важнее, о себе. В полном неведении мы с горем пополам прожили семь лет. Последние четыре года были для меня кошмаром, потому что когда нашему первому ребенку было три месяца, муж наконец признался (после миллионов моих обвинений в том, что он меня не любит), что, наверное, я была права и он меня, по всей видимости, не любит. Наконец все стало ясно, но мы не знали, что с этим делать. Мы оба люди очень ответственные, с высокими нравственными принципами. Мы стали искать помощи профессионалов, чтобы выяснить, можно ли спасти то, что осталось от нашего брака.

Наш пастор посоветовал нам обратиться в Ассоциацию помощи семьям, так что два года после этого мы еженедельно ходили к нашему консультанту по семейным вопросам. Через полтора года после рождения первого ребенка появился второй, а вскоре после этого я получила серьезные ожоги в автомобильной аварии, что было, как я понимаю, ответом на мои молитвы. Глупо? Но я была в отчаянии, я разваливалась на части от непонимания. Поскольку консультации не помогали в разрешении наших проблем (фактически моих проблем), я молилась каждый день, прося Бога забрать меня из этой жизни, видя в этом выход из создавшегося положения. Я также просила Бога сделать со мной что-нибудь ужасное, чтобы муж понял наконец любит он меня или нет. Я не могла нести на себе это невыносимое бремя неизвестности.

Это со мной и случилось, или по крайней мере я так думала. Пока я лежала в реанимации, я слышала, как мой муж сказал «Я люблю тебя» впервые за три года. Это было так приятно, но я сильно пострадала, чтобы услышать эти слова. Они помогли мне вынести два месяца пребывания в больнице. Я верила, что когда вернусь домой, все изменится, и мы будем счастливы, несмотря на мои изуродованные шрамами лицо и руки.

Но я и здесь ошиблась. Дела пошли хуже, чем раньше, и последующие два года я молилась о том, чтобы Господь явил Свою милость несчастному человеческому созданию, которое живет буквально с петлей на шее. Я очень старалась, и многое изменила в своем поведении, в точности следуя советам нашего консультанта, но ничто не помогало. Проблема, видимо, была действительно неразрешимой, а у меня больше не было сил сдерживать свои эмоции. Я была развалиной в полном смысле этого слова.

В июле прошлого года мой муж в присутствии детей разговаривал со мной жестко и неуважительно, и я подумала, что это последняя капля в чаше моего терпения, поэтому я упаковала его чемоданы и попросила его уйти. Он так и сделал, к моему удивлению, поскольку, как я поняла, был давно готов к этому. Наконец в моем доме воцарился долгожданный мир, и я решила, что так Господь ответил на мои молитвы.

Но я опять ошиблась. В течение двух месяцев мы были самой счастливой парой, разбежавшейся друг от друга в разные стороны. Малышка, которой тогда было два года, совершенно самостоятельно научилась садиться на горшок, и мальчики тоже были счастливы, как никогда раньше. Затем моя сестра Салли принесла мне книгу «Очарование женственности», и я тут же приступила к самым напряженным занятиям в своей жизни. Я читала медленно, очень внимательно, после чего думала и думала, а потом начинала применять на практике каждый раз по одной главе. Внутри меня взрывными волнами назревала революция и я наконец была счастлива, что Бог ответил на все мои проблемы. В то же самое время я ненавидела себя со страстью, которой никогда в себе не подозревала. «Как я могла быть такой тупой, такой слепой, такой идиоткой!»

Мой муж был самым чудесным человеком в мире, именно таким, о каком я мечтала всю жизнь, и я обвиняла себя в том, что никогда не понимала его как мужчину. К тому времени, когда я закончила чтение книги, я посмотрелась в зеркало и увидела себя такой, какая я есть, и какой видел меня муж. Мне очень не понравилось то, что я увидела. Ах, какой невежественной и праведной в своих глазах я была! Я проплакала два дня, а потом прочитала о русском писателе Льве Толстом, который написал «Войну и мир». Его жена постоянно обвиняла его в чем-либо, так что он больше не хотел ее видеть. Я была уверена, что уже поздно пытаться восстановить отношения с мужем после всего того, что я ему сделала. Он выстроил вокруг себя стену отчуждения, по сравнению с которой Великая Китайская стена выглядит игрушкой!

Слава Богу, Он так милостив к нам всем. Шаг за шагом я применяла принципы «Очарования женственности», и муж стал реагировать на это буквально неожиданным образом. Я всегда буду в долгу перед этой книгой, перед ее автором Хелен Анделин и перед Богом, Который показал несчастному созданию, как сделать окружающих счастливыми людьми и самой сделаться счастливой.

Вот как это произошло. Я позвонила мужу и попросила его заехать к нам по пути с работы. Я хотела рассказать ему о найденных мною истинах и сказать ему все то, что должно было растопить первый слой льда. Он пришел, а я, сначала заикаясь, сказала ему о своем одиночестве, о книге и о том, как я была не права все эти годы (семь лет) нашего брака.

Я сказала, что не надеюсь, что он может простить мне тот ад на земле, в который я превратила его жизнь. Я просто хотела попросить прощения, и я действительно глубоко и искренне раскаиваюсь за то зло, которое ему причинила. Я объяснила, что понимаю свою вину, ибо причиной наших неудач была только я, а он был лучшим мужем, о котором может мечтать любая женщина. Я сказала, что восхищаюсь силой его характера, тому, что он ни разу не поддался на мою придирчивость и критику, не поддался на мои попытки сделать его послушной марионеткой. Он должен был знать все это ради своего будущего счастья, потому что я не хотела, чтобы он думал, что наш брак распался по его вине. Он должен верить, что однажды встретит ту женщину, которая станет ему прекрасной женой, ибо он заслуживает такую жену. Он самый лучший человек на свете, и я ненавидела себя за то, что не видела этого раньше.

Пока я говорила все это, он сидел, глядя в пространство и ничего не видя. Затем он перевел взгляд на меня и посмотрел глазами, полными неверия, чтобы потом опять уставиться в пространство. Когда я закончила говорить, по лицу у меня бежали слезы, и в доме наступила мертвая тишина. Он сидел, не шевелясь, а я села рядышком и ждала, ждала, ждала. Две или три минуты показались мне вечностью. Потом он заговорил. Он сказал: «У меня нет слов. Я не знаю, что сказать». Я сказала, что не жду от него никакого ответа, но просто хочу, чтобы он знал, что я чувствую. Он ушел на работу все в том же недоумении.

Я не выходила из дому три дня, ожидая, что он позвонит или заедет. Наконец он позвонил, чтобы спросить, можно ли приехать навестить детей, как обычно, и я разрешила. В тот вечер перед детьми я сказала, что восхищаюсь его длинными ногами, широкими плечами, сильной, мужской статью и красивым мужественным лицом. Было видно, что ему приятно все это слышать. Он улыбался широкой улыбкой и говорил детям, что не надо верить всему, что говорит мама. После того как мы уложили детей спать, он пригласил меня пойти вместе с ним на банкет, который должен был состояться через месяц. Я была счастлива, счастлива, счастлива. Во мне затеплилась надежда восстановить наши с ним отношения, и я опять благодарила Бога за Его милость ко мне, такому недостойному существу. Он продолжал навещать детей раз в неделю, и дети поглощали все его внимание, но иногда он делал мне комплименты относительно ведения домашнего хозяйства или того, что я стала выглядеть лучше. Но ни разу он даже не намекнул насчет возможности возвращения домой, поэтому однажды в момент острого одиночества я попросила его посидеть со мной перед телевизором, и он пришел.

Уложив детей спать, мы немного поговорили, и я сказала ему, что он должен знать, что я очень его люблю и знаю, что совершила много ошибок. Теперь я понимаю его как мужчину и думаю, что могу сделать его счастливым, если он сможет простить меня и вернуться домой. Я сказала, что не надеюсь на это, но я хотела бы получить шанс сделать его счастливым, и я просила его подумать об этом. «Я просто хочу, чтобы ты знал, что я очень хочу быть с тобой и что если каким-то чудом ты вернешься домой, мы будем сильно любить тебя и станем самой счастливой семьей». Он сказал, что не может решить так быстро и что ему очень жаль, что я не могла измениться раньше. Шло время, и в следующие два месяца он не обронил ни слова и не дал ни капли надежды, что вообще думает о возвращении домой.

Со времени нашей свадьбы прошло семь лет, а с того момента, как мы разошлись, прошло пять месяцев. Однажды он пришел ко мне с какими-то бумагами и попросил меня подписать их. Он купил машину, и ему нужна была моя подпись, потому что он оформил ее на мое имя. Я летала по дому всю неделю, сияя от этого лучика надежды. Может быть, он все же думает дать мне «последний шанс» для создания здорового брака. Я была просто счастлива, но давления на него не оказывала.

Неделю спустя холодильник в его квартире поломался, и он привез к нам все свои продукты до того времени, пока его холодильник не отремонтируют. Шутливым голосом он стал рассуждать, как ему теперь забирать продукты каждый день и готовить себе еду. В ответ на это я предложила ему переехать к нам и не беспокоиться об обедах. Он остановился и улыбнулся (к моему удивлению), а я стояла и ждала. Когда он наконец ответил, я мгновенно оказалась на седьмом небе от счастья. Он сказал: «Ну, пожалуй, я так и сделаю». Я обняла его и вне себя от восторга могла произнести только такие слова: «Правда? Ты, правда, дашь мне еще один шанс?»

Через несколько минут, когда я немного успокоилась, он усадил меня в кресло и сказал, что прежде чем он вернется домой, он хочет знать мое мнение относительно его вновь обретенной и полюбившейся ему свободы. Он сказал, что пока он жил один, он понял, что свобода означает право быть самим собой и право занимать свободное время занятием по вкусу (столярная.работа, электроника и т.д.). Он теперь не хочет ограничивать себя жизнью по расписанию, поскольку эта свобода - его самое драгоценное приобретение, которое он ни на что и ни на кого не хочет променять. Я ответила, что понимаю его и что он должен поверить, что я действительно понимаю (наконец-то). Он поехал за вещами и на прощание поднял руку, в которой были зажаты новенькие ключи от машины. Он оставил мне ключи и сказал: «Вот, думаю, они тебе понадобятся». Это случилось за три недели до Рождества, и в тот раз мы отпраздновали самое счастливое Рождество, о котором может мечтать любая семья. С того великолепного дня прошло почти полгода. Не проходит и недели, чтобы он не сказал с удивлением, что не может поверить тому, как я сильно изменилась. (Он часто говорит мне, как я отреагировала бы на разные ситуации раньше.)

«Очарование женственности» стало спасением моей души, моего брака и семьи, и теперь я всегда буду стремиться жить в соответствии с принципами, изложенными в этой книге. Раньше я все делала неправильно, поэтому мне пришлось многому научиться, прежде чем мои старые привычки и понятия стали отмирать и на их месте укоренились истины, изложенные в «Очаровании женственности». Ни одна из этих истин не подвела меня ни разу, и я знаю, что это правильный вариант поведения, хотя каждый день ставит передо мной новые задачи. Мой муж до сих пор не может до конца поверить тому, что я так сильно изменилась. Благодарю Бога на небесах и Вас на земле за предоставление «последнего шанса», который позволил всей моей семье стать счастливыми. Спасибо, спасибо, спасибо.

Как я себя жалела!

Когда самолет взлетел из аэропорта Майами, я выглянула в иллюминатор и со слезами на глазах попросила Бога помочь мне. Я чувствовала себя измученной, обиженной и опустошенной. Мне было так одиноко и тоскливо. Который раз за тридцать лет супружеской жизни я пыталась найти хоть какое-то облегчение. Мой муж был подобием человека - эгоистичным, невнимательным и равнодушным. Это был мужской шовинист, исполненный желчи, язвительный и ревнивый... Я обвиняла его в том, что восемь лет назад он симулировал сердечный приступ, чтобы выйти на пенсию и манипулировать мной.

Меня совсем не волновало то, что ему придется оставить нашу квартиру и одному возвращаться на машине в Нью-Йорк. Я была рада лишь тому, что могу испытывать тишину и уединение в течение нескольких недель вдали от этого жалкого подобия мужа. «Куда ты идешь? Зачем ты это купила, тебе это не нужно? Зачем ты так много стираешь? Почему ты не убираешься в доме?» И я в ответ на это: «Какое твое дело, оставь меня в покое. Сдохни! Отправляйся обратно на работу или заткнись». И хотя я оставляла его и раньше, но на этот раз все было как-то по-другому. Я чувствовала, что на этот раз все было как-то иначе. Мое будущее было неопределенным.

На этот раз у меня в руках была книга «Очарование женственности». Моя дочь прислала мне ее за месяц до этих событий. Я обещала ей, что прочитаю книгу, но знала, что мне теперь ничто не поможет. Я и раньше читала много книг о том, как угодить мужу, как быть притягательной, как заботиться о нем. Кому теперь это надо? Моя жизнь приближается к закату. Мне за пятьдесят, и я смертельно устала. Я прочитала одну из книг, после которой почувствовала еще большее недовольство своей жизнью, а наши взаимоотношения с мужем стали еще хуже, потому что он ни капли не изменился. Поэтому я даже не думала читать эту книгу, откинулась в кресле и стала думать о себе. Жизнь прожита впустую, остались одни разочарования. Как я одинока, и все произошло совсем не так, как я мечтала, когда была молодой и полной надежд. Как я себя жалела! Жизнь подло обманула меня.

В молодости я была красивой, уверенной в себе, способной, надменной и независимой - но только с виду. Внутри себя я всегда была очень ранимой, неуверенной и настолько зависимой, что старалась не показать этого другим людям. Я мечтала о романтических взаимоотношениях в браке, таких какими я видела их в кино. Если какая-нибудь героиня в фильме давала пощечину мужчине, естественно, что на другой день он приходил к ней с цветами, бегал за ней и стучался в ее двери. Она могла делать, что угодно, а он все равно бегал бы за ней. Я была уверена, что все, что бы женщина ни делала, было привлекательным, а мужчины должны были валяться у ее ног, чтобы потом счастливо прожить вместе до самого конца.

Когда я встретила Билла, я овдовела, и на руках у меня был годовалый ребенок. Через месяц знакомства я сделала ему предложение, и он согласился. Мне так хотелось любви. Мой первый муж Майкл умер от рака в течение первого года нашей совместной жизни. Он был таким заботливым, и мне нужно было заменить его кем-то, кто захотел бы позаботиться обо мне. Однако Билл оказался совсем не таким человеком. С самого начала он был ориентирован на внешний мир. Самым приоритетным направлением в его жизни был карьерный рост. Его никогда не было дома. Он никогда не звонил домой. Я пережила массу разочарований. Потом я начала требовать, кричать, жаловаться, угрожать, невольно подражая героиням фильмов, однако мой герой почему-то не следовал моему сценарию. .

Чем больше я кричала и ругалась, тем дольше он задерживался на работе. Почему все шло не так, как надо? Как странно. Я ничего не понимала. Мне нужна была его любовь, его общение, помощь, объятия. Я никак не могла пробиться к его сердцу. Чаще всего он просто уходил. Хлопнув дверью, оставляя позади себя истерично кричащую жену, а теперь уже и троих детей, которые должны были страдать от последствий наших бесконечных баталий. Как я его ненавидела за отсутствие понимания! Я говорила людям: «Если он будет плакать на моих похоронах, выгоните его вон».

Во время этой сумасшедшей жизни я обрела Бога. Но, оглядываясь назад, я теперь понимаю, какой праведной я казалась самой себе. Он тоже стал ходить со мной в церковь, однако он не скрывал того, что его вера была поверхностной. Я же была лицемеркой. Иногда во время семейных обедов я просила его помолиться, и он механически молился. Иногда он отказывался назло мне. Я обрушивалась на него за вопиющий антихристианский поступок, напоминая ему, что он глава семьи и должен являть собой положительный пример. Я вынудила его поступить на библейские курсы. Но он назло мне засыпал на занятиях. Он всегда знал, на какую кнопку нажать. В самый последний момент перед пикником, свадьбой, зваными обедами он отказывался идти с нами, говоря, что передумал. Я взрывалась и шла одна, забирая с собой детей. Раз в неделю я брала детей в церковь, но не забывала напоминать ему об этом снова и снова.

Он вынудил меня все взять на себя - дом, религию, счета, ремонт, газоны, покраску, детей, то есть все. Я жаловалась на это, но чувствовала себя в этой лидирующей роли достаточно комфортно. Я постоянно повторяла слова: «Если женщина хочет чего-то добиться, она все должна делать сама». Иногда после телефонного разговора с мужем, чувствуя отверженность, я разгоняла детей. Мои нервы не выдерживали, особенно когда он в очередной раз говорил, что не придет домой обедать. А я приготовила для него его любимое блюдо!

Время и жизнь летели на огромных скоростях, дети подрастали, а я вечерами перед ужином стала попивать вино. Он же поднимался все выше и выше по служебной лестнице. Я держала в секрете мои тайные встречи с бутылкой, а дети продолжали от этого страдать. В ответ на мои мольбы, критику и доводы он ложился на диван перед телевизором, перед которым скоро засыпал, или говорил мне: «Пожалуйста, оставь меня в покое, у меня своих проблем достаточно». Иногда он просто уходил из дома. Как я ненавидела его за нежелание понять меня. Я прекращала пить, потом снова начинала, и между окончанием и новым началом мог пройти целый год. Я боролась с этой привычкой, и теперь, как я надеюсь, я с ней справилась.

Вскоре дети совсем выросли. Слава Богу, с ними все было в порядке. Может быть, они понимали нашу ситуацию. Я продолжала стареть, по-прежнему живя независимой и по большей части одинокой жизнью. Какое-то время я успешно занималась недвижимостью, и это помогло мне с большим терпением относиться к образу жизни Билла. Я продолжала ходить на собрания в церковь, но внутри меня по-прежнему была пустота и ощущение, что я никому не нужна. Все в жизни было не так, хотя время от времени я ходила в кино, на званые обеды и так далее. Я чувствовала в своей жизни какую-то незавершенность.

Вдруг все изменилось в одночасье. Этот человек, который из чувства гордости и ради власти и успеха годами жертвовал женой, детьми, религией и друзьями, закончил тяжелейшим сердечным приступом, который чуть не закончился смертельным исходом. Благодарю Бога за то, что он остался жить, и я немедленно стала ухаживать за ним, хотя почти двадцать лет мы не жили вместе. Я взяла на себя все заботы о нем и радовалась этому самым искренним образом. Я компенсировала этой возможностью все те годы, когда его не бывало дома, и ему это понравилось. Но прошло полгода и я стала сопротивляться его указаниям и повелениям, которые он давал, полулежа в своем кресле. Мне стало казаться, что он использует меня, опустошает и заставляет прислуживать, словно я его собственность. Врачи велели ему ходить и выполнять физические упражнения, и он почти полностью восстановил свое здоровье. Я опять ничего не понимала. Я делала все, что было в моих силах, чтобы угодить ему и сделать его счастливым, но чувствовала себя при этом опустошенной, нелюбимой и неудовлетворенной его реакцией в ответ на мою заботу. В чем же заключается проблема?

По мере нарастания моего недовольства я стала говорить ему такие вещи, как, например: «Тебе не кажется, что пора бы помнить самому о приеме лекарств; почему бы тебе самому не встать и не взять это?» К нему вернулась прежняя его враждебность, и мы опять заняли свои привычные позиции на передней линии фронта. Теперь он сидит дома круглые сутки и учит меня тому, как делать покупки, готовить, застилать постель, закрывать ставни, стирать белье и так далее. Я двадцать лет занималась этим без его помощи, и мне не нужен помощник. И я опять стала говорить ему, что это не его дело, стала выражать желание, чтобы он сдох, отстал от меня и так далее.

Но я по-прежнему изображала из себя христианку, ходила в церковь, пела песни хвалы и молилась, облачаясь в мантию мученицы, искренне веруя в своем сердце (уверенном в собственной праведности), что принесла огромные жертвы, выйдя замуж за такого человека. Иногда он тоже приходил в церковь, чтобы вздремнуть там во время проповеди. В это же время он купил квартиру во Флориде, чтобы бежать из Нью-Йорка на время холодной зимы. Мы купили дом меньших размеров в штате Нью-Йорк, и я работала бок о бок рядом с ним, выполняя мужскую работу, - косила газоны, отделывала дом, чистила дорожку к гаражу, стригла кусты, клеила обои и так далее. Я горела на этой работе, а у него хватало наглости ни разу не поблагодарить меня, но зато он жаловался, что я не готовила ему обеды.

Когда я говорила ему, что он неблагодарный эгоист, что я лишь пытаюсь помочь ему нести его ношу из-за его больного сердца, он говорил: «Иди в дом и выполняй свою обычную работу. Пойди, приготовь мне обед». Я его просто ненавидела. Какой неблагодарный! В конце концов я была уверена, что если бы не моя помощь, он развалился бы на части. И потом, кто укажет ему на его ошибки? Кто посоветует ему и покажет, как нужно сделать внутренний двор или гараж? Кто будет рядом, чтобы в любой момент показать, как надо красить, клеить обои и косить газон? Я была нужна ему. Разве не я делала все это в течение последних двадцати лет? Но естественно, все это приводило к новым ссорам и крикам друг на друга. Я стала все чаще воздерживаться от интимной близости.

То же самое продолжилось и после того, как мы купили квартиру во Флориде. Но дела пошли еще хуже, потому что там я увидела мужчин, которые ухаживали за своими женами, и тогда я закипела от злости. Эти мужчины мыли полы и окна, занимались стиркой и даже ходили вместо жен в магазин за покупками. Билл же не хотел принимать во всем этом никакого участия. Эти мужчины смеялись надо мной и Биллом, когда видели, что я мою окна. Как я ненавидела его за то, что эта шовинистическая свинья использует меня.

Последней соломинкой в нашей эпопее послужил тот факт, что после долгой ссоры мой старший сын Майкл захотел поговорить со мной по телефону. Билл никогда не вмешивался в наши отношения и никак не пытался помирить меня с сыном все то время, пока тот не хотел разговаривать со мной. Теперь же он не скрывал своего явного неодобрения нашим примирением. Мне трудно было в это поверить. Как он мог! Он мне сделал столько подлостей, но такое! Только тогда я поняла, что он радовался нашей ссоре и даже, может быть, сам спровоцировал ее. Как это ужасно! Как отвратительно! Я его ненавидела как никогда раньше. И вот тогда я упаковала чемоданы и улетела в Нью-Йорк. О да, я оставляла его и раньше много раз. Но на этот раз я знала, что теперь все будет иначе. Мои мысли о будущем были путаными и туманными, а надежды на счастье в моем возрасте были под большим сомнением. Я знала одно, что я больше не хочу его видеть.

Я вышла из самолета и отправилась домой, благодаря Бога за то, что теперь я наконец осталась одна. Теперь я могла сесть и подумать в тишине и покое. Никто не перебивал меня, никто не ругался. Моя дочь снова попросила меня почитать «Очарование женственности». Через несколько дней уединения я подумала, что мне терять больше нечего, поэтому, может, стоит заглянуть в эту книгу одним глазком.

Я просидела дома две недели, читая, подчеркивая, перечитывая и размышляя над прочитанным. Мне казалось, что я постоянно слышу удары пощечин, и я чувствовала попеременно то желание оправдаться, то стыд, то гнев. Я то плакала в отчаянии, чтобы потом вдохновиться снова и засиять надеждой на счастье. Я ненавидела автора, а затем полюбила ее. «Очарование женственности» резко и хладнокровно разбудило меня. Я много раз плакала, пока читала и перечитывала эту книгу. Я начала верить, что автор знает, о чем говорит. Все, что я отвергала в своем муже и ненавидела, происходило, по словам автора этой книги, в результате моего стремления захватить мужские позиции. Что за дурочкой я была все эти долгие, впустую потраченные годы! Почему мне эта книга не попалась раньше?

Я стала думать о том, что мне предпринять, чтобы растопить первый слой льда. Я подожду, пока он не приедет домой в Нью-Йорк. Тогда у меня будет больше времени, чтобы пожить в независимости. Стоп, глупая! Позвони ему сейчас же. Книга обещает счастье, заключенное именно в нашей зависимости. О Боже, что мне делать? Мне так хорошо и спокойно без него. Но кому нужен мир в опустошении? Позвони ему! Но в таком случае я попаду в полное его подчинение, и вот тогда жизнь с ним превратится в настоящий ад. Но автор говорит, что моя жизнь станет радостной и будет заполнена наградами и сюрпризами. О Боже, помоги мне. Я верю в это и не верю. Но почему же я колеблюсь? Ведь все, о чем говорит «Очарование женственности», есть в Библии!

Я решила сделать первый шаг. Я очень сильно нервничала. Я очень хотела получить все то, что обещало «Очарование женственности», если я буду выполнять все изложенные там правила. А вдруг у меня ничего не получится? Я боялась отказаться от господствующего положения в семье, от своей независимости. Мне нужна была моя непробиваемая шкура. Мне нужно было держать в руках хоть какие-нибудь вожжи. Прекрати сомневаться. Позвони прямо сейчас. Сейчас! Я позвонила во Флориду. Он ответил. О Боже, как я боялась! Сначала мы немного поговорили ни о чем, затем - я пошла в атаку. Я сказала: «Постой минутку». Я сбегала за книгой, нашла главу о ледоколе. И потом стала говорить, с трудом подбирая слова. Я сожалею о прошлом, и счастлива, что он никогда не поддавался моему властолюбию. Я подождала его ответа - но он молчал. «Ты меня слышишь, Билл?» «Да, слышу. Ты что, выпила?» Я сказала: «Нет, Билл, сегодня воскресенье и очень рано. Я собираюсь на собрание в церковь. Но я осознаю каждое слово, которое я говорю тебе. Теперь я буду тебе очень хорошей женой, я обещаю».

Он сказал, что живет счастливо и мирно и всерьез подумывает о том, чтобы остаться там, а мне оставить дом в Нью-Йорке. Он больше не может выносить меня. Спасибо книге, я не ответила: «А как же мой мир?» Я просто сказала, что не виню его за его отношение ко мне, потому что заслуживаю каждого слова, которое он произнес, включая такое заявление: «Мы пробовали и раньше, и все заканчивалось одинаково плохо». У меня в глазах стояли слезы, и я просила у него прощения. «Позволь мне вернуться во Флориду и дай мне еще один шанс, пожалуйста! На этот раз все будет иначе. Я позвоню тебе после обеда».

В тот же день я позвонила ему еще раз, а он был у телефона, ожидая моего звонка. Я еще раз сказала ему слова из репертуара ледокола. Он казался смущенным, растерянным и озадаченным. Он сказал: «Откуда ты взяла всю эту чушь?» Я ответила, что читала книги вместе с Библией и размышляла над прочитанным. Я взмолилась: «Билл, когда я раньше уходила от тебя, я всегда фантазировала, что когда мы помиримся, ты будешь совсем другим человеком и будешь делать все то, что я посчитаю нужным. Но теперь все иначе. Во всем была виновата я одна. Я была такой глупой. Я не хочу, чтобы ты менялся. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Я все время делала не так, как надо. Мне так стыдно за себя. Прости меня, пожалуйста. Пожалуйста, разреши мне вернуться во Флориду. Пожалуйста, поверь мне и дай мне еще один шанс. Сейчас билет до Флориды стоит всего семьдесят девять долларов. Это будет самая разумная трата семидесяти девяти долларов, вот увидишь. Если у нас ничего не получится, ты можешь отправить меня обратно».

Я так боялась и всю дорогу в самолете молилась. Пожалуйста, Боже, помоги мне справиться. Как я могу так сразу измениться после тридцати лет прежнего образа мыслей? Мы чувствовали себя неловко и были вежливы друг с другом. В машине по пути домой мы говорили о пустяках. После обеда с его семьей, которая жила по соседству (вместо романтического ужина при свечах, как я себе нарисовала), я вернулась с головной болью. Я прилегла отдохнуть в кресле-качалке. Вдруг я проснулась. Как я могла, подумала я. Разве так начинают новую жизнь? Но на следующее утро, поблагодарив его за понимание и терпеливое сердце, я взялась за себя.

Следующие несколько недель он наблюдал за мной с радостью и недоумением, но был, как змея, осторожен. Я хорошо исполняла свою роль, но, к великому моему изумлению, я не играла, а была совершенно искренна. С самого начала все пошло очень хорошо, как и обещала книга. Я тоже была и смущена, и восхищена. Повиноваться ему было так легко и совсем не унизительно, и чем больше успехов в этом я видела, тем радостнее мне было исполнять на практике принципы «Очарования женственности». Я стала чувствовать себя счастливой, достойной женщиной, не предметом для удовлетворения сексуальных потребностей, не рабыней. Мне не казалось, что меня используют, обижают или унижают. Мне было хорошо, хорошо с ним и хорошо внутри себя. Впервые в жизни я почувствовала умиротворение со Всемогущим Богом.

Мой Билл никогда не выражал громко своих чувств, да это и не нужно. Он показывает мне свою любовь и благодарность тем, что с радостью позволяет мне делать что-то. Теперь с ним так легко договориться о чем-нибудь. Я теперь получаю огромное удовольствие оттого, что помогаю ему по-женски, не соперничая с ним, как мужчина с мужчиной. Ему это тоже нравится. Он радостно смеется, когда я не могу поднять какую-нибудь тяжесть, и бежит мне на помощь. Это прекрасный человек с качествами, которые я никогда бы не оценила, если бы не «Очарование женственности». Не проходит и дня, чтобы я не говорила ему, какой он умный, какой мужественный или деятельный и так далее. Но я всегда говорю абсолютно искренне, от всего сердца. К моему удивлению, он теперь останавливается у любого магазина, когда я попрошу его об этом, если позволяет время, и при этом не кричит и не оскорбляет меня.

На этой неделе он пришел к нам в церковь, потому что сам того захотел. Я его не подталкивала и не заставляла. На днях он сказал мне такую вещь: «Ты не хочешь поехать со мной в ресторан?» Я согласилась с радостью. Потом он добавил задумчиво: «Только ты и я». На днях утром я готовила завтрак, а он сам застлал постель и убрал мою ночную сорочку. Я поцеловала и поблагодарила его за это.

Временами я отступаю назад, но потом он милостиво принимает мои извинения. Я стала всем довольной, идеальной женой, и мой Билл доволен и счастлив. Он смущенно улыбается, когда я говорю ему, какой он сильный и как много он знает в делах, которые берется выполнять. Это правда. Как я могла быть такой глупышкой, такой слепой, что не видела этого в прошлом? Я так благодарна «Очарованию женственности» за то, что оно открыло мне глаза на природу моего мужа. Не представляю, что со мной было бы теперь и в какие неблагоприятные обстоятельства я бы попала, если бы не Вы, миссис Анделин. Даже в нашем возрасте мы обрели счастье. Как мне благодарить Вас за это? Искреннее Вам спасибо.

Р.5. Я думаю, что если люди вышли на пенсию и постоянно находятся рядом друг с другом, препираясь и ругаясь, им следует разойтись на несколько дней или на недельку, чтобы жена могла получить эту важную информацию, переварить ее и напитаться ею сполна. Не уверена, что у меня получилось бы все так удачно, если бы я читала эту книгу в условиях постоянной войны, стычек, споров, обоюдных требований, язвительных замечаний и непрекращающейся боли.

Ответственный редактор А. И. Шапошников Редакторы: В. С. Волкова, Э. А. Ретнева Корректор Я. А. Акинина Компьютерная верстка: А. Б. Кодак

Издательская лицензия ЛР 030808 от 25.02.98. Подписано к печати 15.09.2005. Формат 60 х 88 "/ 16 . Печать офсетная. Объем 30 печ. л. Тираж 10000 экз. Заказ № 6539.

МРО ХВЕП «Христианская Миссия»

198188, Санкт-Петербург, ул. Подводника Кузьмина, д. 46

Налоговая льгота - Общероссийский классификатор продукции ОК 005-93, Код ОКП 953140

Отпечатано в полном соответствии

с качеством предоставленных диапозитивов

в ОАО «Дом печати - Вятка».

610033, г. Киров, ул. Московская, 122.