Как устроена жизнь в женской колонии (22 фото). Существуют ли сексуальные издевательства в женских тюрьмах России? Вся правда о суровых порядках в колониях

Жизнь заключенных в российских лагерях женщин всегда сильно отличалась от законов существования мужчин-зэков. Самые большие различия можно наблюдать в плане межличностного общения. В мужской зоне «опущенные», или пассивные гомосексуалисты, становятся париями, к которым никто даже не смеет прикоснуться.

В женских тюрьмах «ковырялки », или лесбиянки, - обычное явление. Приверженки однополой любви являются вполне уважаемыми членами тюремного сообщества. Есть на женской зоне и свои особенные выражения, которые не используются в тюрьмах, где содержатся только мужчины.

«Параша». Она же «старушка»

Отхожее место в любой тюрьме никогда не называется «туалетом». Еще в дореволюционной России арестанты обоих полов использовали заменяющие это понятие жаргонные выражения. Даже политические заключенные - в массе своей высокообразованные дамы, а порой и наследницы аристократических фамилий - применяли именно их. Бадью для сбора нечистот именовали «парашей» или «старушкой». Эти жаргонизмы в ходу и в мужских тюрьмах.

«Рублевые»

В женской тюрьме есть категория заключенных, которые попадают в сексуальное рабство к надзирателям и другим представителям лагерной администрации («кумовьями»). Зэчки называют их «рублевыми». Это понятие пришло еще из сталинского ГУЛАГа. За свои услуги сексуальные рабыни получают определенные привилегии: могут не выполнять общие работы, получают дополнительное питание и пр.

Не все «рублевые» одинаковы. В 20-50 годы на Соловках существовала целая классификация привилегированных узниц: «полурублевые», «15-копеечные» (или «пятиалтынные») и собственно «рублевые». В зависимости от ранга женщина получала разные послабления и «бонусы». Если же зэчка отказывалась вступать в сексуальный контакт с «кумом», она была обречена на постоянные жестокие притеснения.

«Мамки»

«Мамками» в женских тюрьмах называли женщин, либо уже заехавших с воли беременными, либо зачавших непосредственно в заключении. Во втором случае зэчки беременели с выгодой: условия содержания женщин «с животом» были гораздо легче, чем у остальном массы заключенных.

«Старшие»

Любая вновь поступившая на зону осужденная в первую очередь сталкивается со «старшей». Так называют главную в отряде (или камере) зэчку , которая отвечает за порядок. От «старших» многое зависит. Они могут «стучать» администрации на неблагонадежных или излишне конфликтных товарок, а иногда и своими силами наводить порядок. Начальство тюрьмы обычно сквозь пальцы смотрит на произвол «старших», потому что те помогают держать заключенных в ежовых рукавицах.

«Семейницы»

В женских колониях очень распространены так называемые «семьи». Они представляют собой небольшие группы женщин, которые совместно ведут нехитрое хозяйство и оказывают друг другу всяческую поддержку. «Семья» может состоять из двух и более человек. Причем, между ними не всегда существуют сексуальные отношения. «Семья» образуется для того, чтобы облегчить существование ее членов. Жизнь в заключении сурова, а вместе выживать гораздо легче.

«Коблы » и «ковырялки »

В некоторых случаях «семьи» образуют лесбийские пары: «коблы » (активные) и «ковырялки » (пассивные лесбиянки). Последних еще называют «курочками». Принято считать, что лесбийские отношения - норма женских тюрем. Это не совсем так. Чаще всего заводят себе партнершу женщины, «мотающие» долгий срок и уже имевшие лесбийский опыт до заключения.

«Колхозницы» и «бычкососки»

Низшую категорию заключенных составляют «колхозницы» - забитые и глупые зэчки . Сюда же можно отнести и «бычкососок». Так называют слабовольных, опустившихся сиделиц , которые не брезгуют подбирать окурки за другими.

При всей грубости лексикона и жесткости градации заключенных жизнь в женских колониях проще и сноснее, чем в мужских. У женщин меньше агрессии, реже случаются жестокие конфликты с членовредительством, зачастую даже налагается запрет на использование в разговорах тюремной «фени ». За соблюдением этого правила следит старшая по отряду.

Низшие касты в российских женских тюрьмах: как это устроено

В российских местах лишения свободы для женщин иерархия заключенных (зеки, зечки) и вообще быт существенно отличается от мужских зон и тюрем - там, как правило, нет понятий и не рулят воры в законе. Тем не менее, определенное кастовое деление есть и в «дамских» местах лишения свободы (МЛС). Изгои здесь обладают теми же качествами, что и везде.

Те, кто сдаст априори

Самые презираемые зечки в женских МЛС несколько отличаются от представителей низших мастей в мужских зонах и тюрьмах - здесь иерархическая лестница имеет свои ступени. В первую очередь, в женской тюрьме имеет значение личность осужденной, а не ее послужной список «отсидок» и прежних криминальных заслуг.

Строго говоря, в женских зонах и тюрьмах почти нет определенных категорий зечек, которых изначально и принципиально гнобят и «прессуют» - все зависит, главным образом, от личностных качеств осужденной. Изгоев в женских МЛС, в основном, просто сторонятся.

Одни из самых презираемых в женских МЛС - героинщицы, наркоманки с большим стажем. Это выхолощенные в моральном плане особи, способные продать и предать буквально за щепоть чаю, кусок мыла или сигарету. Любую стоящую информацию, исходящую от новой знакомой, они стараются «монетизировать», докладывая администрации МЛС.

В зонах и в камерах СИЗО «сиделицы» стараются жить своеобразными группами-семьями - завести себе подругу (подруг) по несчастью и заниматься с ними общим нехитрым хозяйством. Чаще всего, это не имеет ничего общего с лесбийскими наклонностями - просто так легче выжить в заключении: к подобному способу обустройства в особых условиях женщин толкает инстинкт семейственности, заложенный в представительнице слабого пола изначально, свыше. Героинщицы - одиночки, в «семью» их никто не принимает.

Некоторые «сиделицы» сдать могут даже не умышленно, а, так сказать, по простоте душевной. Таких в зонах и тюрьмах тоже сторонятся, но особо не гнобят - «старшая» знает всех стукачей в камере или в отряде, и считается, что уж лучше своя, чем присланная новая, от которой не знаешь, чего ожидать.

Детоубийцы и больные

Убийц своих детей на женской зоне запросто могут избить и потом постоянно унижать - это изначально изгои среди осужденных, пожалуй, главная категория «сиделиц», которым суждено весь срок в неволе расплачиваться за свое прошлое.

В женских зонах и тюрьмах сидят много «вичовых» (с диагнозом вирусного иммунодефицита человека, ВИЧ), больных венерическими или онкологическими заболеваниями. Этих тоже сторонятся из чувства брезгливости и боязни заразиться.

Надо работать или огребешь

В низшей касте в женской зоне может оказаться любая, если она не выполняет производственное задание. Девушке, не способной освоить швейную машинку и выдавать «на гора» ежедневную норму, грозят серьезные разборки в отряде, вплоть до избиения: от ее выработки страдает весь коллектив. Отрядницы могут вырвать волосы, выбить зубы, а в карцере отделают дубинками. Даже если у «сиделицы» хороший «подогрев» с воли (щедрые и частые передачки), но она не умеет шить, «люлей» ей, чаще всего, всё равно не избежать.

«Потерявшиеся»

В женской зоне и тюрьме для их «постоялиц» особенно важно соблюсти физическую чистоту, что не так просто по сравнению с условиями на воле. Зачуханных, запустивших себя там не любят и избегают. Не зря одной из самых ценных вещественных валют в таких МЛС наряду с сигаретами и чаем является простой кусок мыла. Не всем удается получать хорошие передачи с воли, поэтому многие зечки нанимаются дежурить за других за пару пачек сигарет, чая или шампунь - дежурство всегда можно купить. Такие осужденные не презираемы другими, если содержат себя в чистоте и не «косячат» (не совершают ошибки), просто у них безвыходное положение.

Ежегодно в тюрьмы всего мира попадают сотни тысяч женщин. Их преступления разнообразны — от мошенничества до детоубийства. Но даже среди убийц сильно желание иметь свою половинку, с которой можно было бы почувствовать себя женщиной.

Природу не обманешь — «любви хочется даже на каторге, когда от голода и постоянных унижений кажется. что силы остались только для того, чтобы после отбоя закрыть глаза и погрузиться в тревожный сон», — писала в XVIII веке осужденная за убийство англичанка Элен Мэй. Спустя 300 лет женщины в тюрьмах и колониях по-прежнему хотят, чтобы в их жизни было место любви и заботе. Увы, но даже эти чувства в условиях неволи приобретают самые уродливые формы

Незавидная доля

На Руси заключение в острог считалось наказанием мягким и не соответствующим тяжести проступка. Кроме того, заключенных нужно было охранять и кормить. Поэтому лишение свободы было введено только в 1550 году Судебником Ивана Грозного. Срок заключения не оговаривался, подразумевая пожизненное лишение свободы. Другие виды наказания соответствовали духу времени: преступникам рубили голову, руки, вырывали ноздри, клеймили, пороли кнутом. Состоятельные люди могли откупиться — заплатить штраф в казну или потерпевшему.

На женщин действие судебников де-факто не распространялось За злодеяние, том числе и прелюбодеяние (измена мужу), женщин отправляли в монастырь. Впрочем, Русская Правда Ярослава Мудрого (XI век) не исключала казнь женщины, если она «без своего мужа или при мужи дитяти добудеть да погубить».

Слово царя на Руси было выше всяких законов. Иван III приказал «казнити, потопити в Москве реке нощью лихих баб, приходивших с зельем к великои княгине Софье».

При Алексее Михайловиче Романове женщин, убивших мужей, а также «совратителей к своей бусурманской вере» предписывалось сжигать на костре. Допускалось также ломать им шею, вешать и закапывать живьем. Даже если женщина ничего не совершила. а была лишь замужем за приговоренным к каторге, в Сибирь она отправлялась следом за супругом вместе с детьми.

В 1744 году императрица Елизавета Петровна, известная указом о приостановлении смертных казней, подписала указ о раздельном заключении женщин и мужчин. При ней же Сенат предписал «непотребных девок» отправлять на фабричную работу и в прядильные дома. Спустя 40 лет Екатерина II написала проект тюремного устава, предполагавшего «разобщение» мужчин и женщин, но внедрить не успела.

Положение женщин должно было измениться в 1887 году, когда была введена должность женской надзирательницы. Но кандидаток на такую должность было мало, и арестантки по-прежнему были во власти мужчин, которые нередко насиловали преступниц.

Уже в конце XIX века осужденные дамы делились на две категории: политические и уголовницы. Если на этапе в Сибирь политических не трогали, то насиловать уголовниц не считалось зазорным. Сопротивление было бессмысленно, ибо в отношении бунтарок законом допускалось рукоприкладство. Только в 1893 году для женщин были отменены телесные наказания.

Кроме надзирателей и конвоиров, арестанток насиловали и следовавшие в том же потоке каторжане. Потому большинство женщин старались выглядеть отвратительно: от них разило потом и мочой, руки и лицо были в ссадинах и грязи.

Отдаться, чтобы выжить

Никакие толстые стены и высокие заборы не могли убить в человеке влечение к противоположному полу. Известный русский юрист Михайл Гернет в своей книге «В тюрьме. Очерки тюремной психологии» писал: «Там же, где они (тюрьмы) находятся на одном дворе или на близком между собою расстоянии, тюремная администрация оказывается совершенно бессильною помешать любовному общению заключенных арестантов и арестанток: знакомства завязываются с поразительною быстротою посредством мимики, перекрикиванием, посредством переписки и даже личными встречами, которые удаются не так редко, несмотря на все тюремные засовы и запреты. Завязываются романы. В поисках за успехом у намеченного предмета «любви» прибегают к обычным в таких случаях средствам: комплиментам, маленьким подаркам в виде табаку, чаю, сахара и проч. Уверения в верности до гроба сменяются сценами ревности и острожною бранью»

Один из разделов его книги посвящен российской женской тюрьме начала XX века: «…женщины-трибады, исполняющие, при противоестественных отношениях с товарками по заключению, роль мужчин… эти женщины имеют все выходки мужчин и ходят, и причесываются, как мужчины, и курят, и носят рубашки-косоворотки, подпоясанные шнурком». Ухаживание начиналось с записок, с уверений в безумной любви и просьб никому не принадлежать. В записках она писала, что целует ее маленький ротик и глазки и хочет всю расцеловать».

Советская власть в отношении преступников не стала изобретать велосипеда, взяв методики царского режима, ужесточила их. Правда, каторга была переименована в исправительно-трудовой лагерь, но сути это не меняло. Наравне с мужчинами женщины работали на лесоповале, рыли каналы и строили здания. Соседство мужских и женских лагерей отчасти снимало проблему половой напряженности. Свидания были хоть и трудны, но вполне возможны. Кроме того, зечек охраняли тоже мужчины, часто требовавшие от них близости.

Для обитательниц сталинских лагерей секс был не просто плотским удовольствием, но и шансом на выживание. Оказавшись в лагере за неосторожное слово или глупый поступок, женщина поначалу терялась от обилия невзгод. Потом срабатывал инстинкт самосохранения, и арестантка готова была пойти на все, чтобы выжить. Так, чтобы избежать наряда на тяжелые работы, она зачастую была готова переспать с кем угодно: с начальником лагеря, с «кумом», да хоть с конвоиром. Такими же желанными мужчинами были и вольнонаемные — учетчики, начальники складов, бухгалтеры. Ибо наряд на работы, теплая одежда, да в конце концов лишняя буханка хлеба стоили того, чтобы потерпеть несколько минут соития.

Коблы, или «оно»

Получив огромные сроки, узницы ГУЛАГа не надеялись на благополучный исход. Они знали, что через 10 лет их юное тело от тяжелого труда и недоедания превратится в морщинистую развалину. Кроме того, от связи с мужчиной был шанс забеременеть. А беременность становилась билетом в другой мир. Таких осужденных отправляли в особые лагеря, где они почти не работали, зато получали повышенные нормы питания. То, что спустя месяц ребенка забирало государство, женщине было не важно. Она его рожала не для продолжения рода, а чтобы выжить. Дело дошло до того, что администрация лагерей строго-настрого запретила сотрудникам половые контакты с осужденными, а чудом оказавшийся в лагере мужчина рисковал быть разорванным зечками, охочими до беременности.

Соседство женских и мужских зон делало женские однополые связи нонсенсом. Но все-таки это явление уже тогда имело место. Одна из заключенных ГУЛАГа Елена Олицкая, отбывавшая срок в 1930-х, вспоминала свое прибытие на Колыму. «На первых порах нас ошеломили резко бросающиеся в глаза женщины — «оно». Противные, омерзительно наглые существа. В Магадане их было меньше. Их обычно высылали в глубинные лагпункты. Наглые лица, по-мужски остриженные волосы, накинутые на плечи телогрейки.. Они имели своих любовниц, своих содержанок среди заключенных. Парочками, обнявшись, ходили они по лагерю, бравируя своей любовью. Тюремное начальство, как и огромное большинство зеков, ненавидело «оно». Лагерницы боязливо сторонились их».

То, что Олицкая назвала «оно», в тюремной традиции имело другое название — коблы, или коблухи. Смоля папироской, они любили матернуть жизнь и затянуть частушку:

Ой. спасибо Сталину,
Сделал с меня барыню
Я корова я и бык.
Я и баба, и мужик.

Писатель Михаил Демин, осужденный по малолетке в 1942 году, в книге «Блатной» описал эту категорию осужденных.

«Коблы эти были суровы, напористы, агрессивны. Их боялось все население лагеря. Они хлестали водку, принимали наркотики, резались в карты. И безжалостно помыкали своими любовницами — безвольными и забитыми ковырялками.

Как правило, каждый из коблов имел нескольких таких любовниц — занимался ими по очереди и крепко держал в руках свой гарем Но были случаи, так сказать, моногамной любви, порою в женских бараках возникали диковинные альянсы, справлялись странные свадьбы. В бараке, куда я однажды забрел, разыгрывалась как раз такая свадьба. Все было как положено: кто-то пел, кто-то дробно выбивал цыганочку. И посреди всеобщего веселья — у накрытого стола — всхлипывала молоденькая лесбияночка.

Сидящий рядом с ней «жених», коротко стриженный, одетый в расписную косоворотку, посмотрел на меня угрюмо и с беспокойством… Он явно воспринимал меня как врага, как потенциального соперника! И все время, пока я находился здесь, я чувствовал на себе неотрывный, вязкий его взгляд».

Ковырялки

До 50-х годов XX века большинство зечек к ковырялкам — то есть пассивным лесбиянкам — относились с молчаливым презрением. Те, безусловно, знали об этом, но плюсы от связи с сильной партнершей были весомее. Как правило, это была физическая и моральная защита. В меньшей степени — более сытная и менее утомительная жизнь. Ради ковырялки брутальная коблуха могла пойти на многое: кинуться в драку, нагрубить надзирателю, достать курево и продукты. Чтобы не допустить переброски в другой лагерь, коблуха легко соглашалась на «мастырку» — разрезала кожу и сыпала туда марганцовку, вызывая язву. Некоторые, чтобы получить ожог желудка, глотали грифель от химического карандаша. Все это завершалось лазаретом, и этапирование в другую зону отменялось. Но для других членовредительство заканчивалась деревянным крестом на погосте.

Пожилые коблухи внешне ничем не отличались от мужчин. Такая же фигура, руки, черты лица. Разве что ростом пониже да отсутствие плеши на голове. Стрижки — и те были, как у мужчин, короткие — канадка или бобрик. Разговаривали они мужским голосом и были в авторитете.

В отличие от коблух, их возлюбленные-ковырялки редко были способны на сильные поступки. Зависимые от любовниц, они лишь исполняли их желания, даря нежные ласки. И если коблуха освобождалась раньше, то ковырялка редко хранила ей верность. Впрочем, были и исключения. Заключенная Тамара Богужинская, наследница дворянской фамилии, интеллигентная и проницательная, в сталинском лагере сожительствовала с мощной и сильной эстонкой Вандой Петерс. Уже будучи старухой, Богужинская призналась журналисту: «Я два раза была замужем. Но по-настоящему ребенка я хотела только от Ванды».

К началу 1970-х лесбийские связи в женских колониях были вполне обыденны. В повести Юлии Вознесенской «Ромашка белея» описан сексуальный ликбез, который прошла юная зечка Татьяна.

«В детской колонии старшие колонистки и обучили Татьяну всем премудростям «женской любви».

— Я поначалу, как все новички, «низом шла», потому потом смогла и с мужиками дело иметь, — объясняла нам Татьяна. — А многие и «снизу» — после мужика не хотят. «Попробуешь пальчика — не захочешь мальчика»».

Стоит отметить, что плотские удовольствия — не самое главное в женской любви на зоне. Лишившись свободы, особенно если срок длинный, многие дамы теряли и мужей. Редко кто был готов ждать женщину, которая освободится через несколько лет, да еще с надломленной психикой. Дети, взрослея в отсутствие матери, начинали стесняться ее. В итоге на свиданки к зечкам ездили только матери. А женская психика устроена так, что женщина всегда хочет любить и быть любимой. В лагере же, кроме такой же отверженной, как и она сама, никого нет. Вот они и сближаются.

— Ты видишь человека, с которым тебе приятнее разговаривать, чем с кем-либо из отряда. А одной реально тяжело. — рассказывала заключенная Можайской ИК-5 Юля.

— А здесь и поговорить, и поплакаться можно, да и быт совместный. Общие дела, покупки, переживания».

Такие теплые отношения в женской зоне получили название «половинки».

«Половинки»

За несколько десятилетий в женских колониях выработался особый ритуал завязывания отношений. Зечка, которой понравилась другая, начинает издалека. На тумбочке объекта воздыхания появляются подарки: открытки, шоколадки, игрушки. Иногда личность дарителя некоторое время остается неизвестной. Это делается для того, чтобы потенциальная партнерша не отринула сразу ухаживания При этом, по лагерным понятиям, если она взяла что-то в руки, а тем паче съела — значит, подарок принят. Тем самым дано добро на развитие отношений. Если же женщина не хочет «любви», то и не должна брать в руки подарки. Такие тоже есть, но у них, как правило, короткие сроки и большие шансы вернуться в прежнюю жизнь. Заставить кого либо «играть в любовь» в женской зоне невозможно. Это знают даже коблухи, поэтому они тоже дарят подарки.

Когда складывается пара, то, как и на воле, женщины «вьют семейное гнездышко». Они занавешивают соседние шконки простыней, создавая что-то вроде железнодорожного купе. Там и предаются интимной близости. Причем опытные арестантки могут быть обоюдчицами — поочередно играть роль как мужчины, так и женщины.

«Когда я приехала на зону, мне было 20 лет, девчонка еще, — вспоминала сиделица со стажем Марина. — Ночью я легла спать на второй ярус и слышу, как внизу что-то происходит. Я замерла, слушаю. А там — вздохи, ахи, и шконка трясется. Для меня это стало шоком. А потом ничего, привыкла».

Как говорят опытные «половинки», мужчины не могут так тонко чувствовать женщиму, как они сами. Любовь к партнерше еще сильнее, чем к мужчине. Тот, кто морально сильнее, берет на себя часть обязанностей «половинки». «Ну, вот пришлось мне там дежурить… за меня подежурят… — делилась воспоминаниями 24-летняя арестантка Елена. — Ночью мне дежурить — дежурит моя половина… На обед, на завтрак, на ужин дают овсяную кашу — я это есть не буду. Она сама это съест, зато я буду есть мясо, яйца, молоко, все она мне достанет… любыми путями… Стирка — вообще не знаешь, что это такое… Глажение… кровать убирать — тоже не знаешь… все абсолютно делает. Даже шьет за тебя. Норму за тебя дает».

Но когда «половинки» ссорятся, рядом лучше не стоять. Самое обидное ругательство — назвать партнершу ковырялкой. Хотя фактически так оно и есть, но… Еще хуже — ревность. Она у зечек такая, что даже взглянуть на другую для любовницы чревато побоями, а то и смертью.

В колонии на однополую любовь заключенные женщины смотрят сквозь пальцы. Другое дело — лагерная администрация. Согласно инструкциям, гомосексуальные отношения запрещены, но оперативники используют их себе на пользу. Если все нормально, сложившиеся пары не тревожат. Но если одна из «половинок» не выполняет трудовые нормы, а еще хуже — нарывается на нарушения, то подруг могут раскидать по разным отрядам. Сначала, правда, предупреждают. Не помогает — кто-то из любовниц едет в соседний барак. В зависимости от их дальнейшего поведения женщин могут вновь соединить. Но пока это неизвестно, у «половинок» начинаются истерики, крики, проклятия. Доходит до карцера. Так что интимные отношения — отличный рычаг для манипуляций.

Бывает, что женщине уже скоро освобождаться, а она делает двойную норму пошива. Все потому, что «кум» предупредил: «Не будешь работать — нормальной жизни твоей подруге не дадим». Иногда за ворота колонии «половинки» выходят только после отработанной смены.

Что самое удивительное, и на свободе женщины верны своим подругам. Пока одна досиживает, другая готовит семейное гнездышко — работает, обзаводится жильем, покупает вещи Даже детей, рожденных от мужчин, «половинки» воспитывают вместе.

Ответ по понятиям

Воровские понятия, по которым живет мужская зона, для женской мало применимы. Конечно, отдельные зечки пытаются продвигать воровскую субкультуру, но среди масс она не прижилась. Да же на стукачество, за которое в мужской зоне могут убить, здесь смотрят как на само собой разумеющееся. И все же в женской зоне есть место сексуальным наказаниям.

Чаще всего девчонок «опускают» на малолетке. Как и у парней, у девиц бушуют гормоны, они агрессивны и не замечают полутонов. «У нас в отряде была одна «опущенная», которая не имела права есть за общим столом. Она, когда только «заехала», проболталась. что занималась оральным сексом со своим парнем, — рассказывала авторитетная зечка Валентина. — От нее сразу все отсели, а ночью стащили со шконки и начали бить. Потом черенок от швабры засунули в одно место… Наутро с ней никто не разговаривал, чморили и плевали. Кашу ее кидали на пол и заставляли есть».

На девичьей малолетке могли «опустить» не только за оральный или анальный секс, но и за детоубийство Во взрослых зонах к любым видам секса относятся равнодушно, а вот убийц детей там тоже не жалуют.

Марика Прохорова сидела в колонии под Саратовом в середине 1990-х. Накануне в их зоне прошел слух, что им должны привезти женщину, забившую молотком пятилетнюю дочь. В ее ожидании зечки выстроились у барака и требовали от администрации отдать им ее на «разговор». Новенькую пришлось прятать в изолятор, а потом переводить в другой лагерь. Кстати, многие детоубийцы имеют на табличке надпись: «статья 105 УК «Убийство»» вместо реальной 106-й — «Убийство ребенка». Если это все же становится известно остальным зечкам, то детоубийцу могут и оставить в живых, а вот «опустить» шваброй или вантузом — легко.

Не избежала женская зона и такого явления, как проституция. Хорошенькая арестантка еще в СИЗО привлекает взгляды коблух, но насильно ее никто не имеет права пользовать. Сама же красотка, чувствуя определенный интерес, может извлечь из этого материальную выгоду. Секс за деньги в неволе практикуется редко, ибо деньги за колючкой вторичны. Зато чай, сигареты, вкусная еда — вполне подходят как плата за любовь. Вот только противостоять невзгодам в одиночку даже суперкрасотке в лагере будет невмоготу. Потому рано или поздно она тоже найдет свою «половинку» и будет «жить, как все».

Как пишут во многих песнях, посвященных лагерной или зонной жизни — женщины умеют ждать. «А ждать меня умеешь только ты» — именно так писал Михаил Круг. Так вот, касаемо женской зоны все наоборот — не ждут их, как правило, мужики, ибо им куда нужнее сексуальная разрядка. Вышла баба с тюрячки, а мужик уже с другой. Однако и женщины сильно не отстают и в колониях совершают такие вещи, которые нашему разуму не подвластны. Они гораздо более развратны. Статистика по мужчинам неизвестна, да и достоверно ее нельзя подсчитать, но вот в женских тюрьмах свыше 70 % женщин ведут лесбийский образ жизни. Даже не удивляйтесь, цифра фантастическая. Почему так? Как сказал один начальник: «Женщинам легче друг друга понять, они делают с друг другом то, что с мужиком никогда не сделают.» Женщина в отсутствие какой-либо ласки ломается гораздо быстрее, чем мужчина. В отличие от мужской тюрьмы, в бабской никто никого не загоняет в петушиный угол, не окунает головой в толчок и тому подобное. У женщин все на добровольной основе, и выделяют у них всего две касты. Но, есть подколы. Новенькую могут спросить:

• «Ты мужской аппарат на клык брала?
• Ой, нет, что вы.
• А я вот брала и ничего.
• Ну тогда и я брала.

Естественно ее не опустят и не отведут к параше, но относится будут как к врушке!

Коблы

Это женщины в мужском обличии в полном смысле этого слова. Они не носят юбки, коротко стригутся, плюются, курят, рыгают. У них отсутствует лак на ногтях и носят они мужские ботинки. И самое главное — путем невероятных ухищрений коблы отращивают на ногах волосы. Коблы как правило и сидят по более жестким составам: Убийство, грабеж. В бою за своих любимых принцесс они иной раз не прочь начистить морду конкуренту (конкурентке). Относительно интима все очень просто — они завешивают кровать простыней, одеялами и сразу в бой (главное чтобы кровати не скрипели). В общем разыгрывают семейную жизнь в полном смысле этого слова: измены, скандалы и тому подобное.После того как коблы откидываются, то они пытаются вернуться к своим женам.

Справа кобел
Самое главное чтобы кровать не скрипела

Ковырялки

Тут их большинство, особо чем то примечательным они конечно не выделяются. Многие из них остаются без своего кобла. Да уж, потому что на 10 ковырялок по статистике трое коблов. А вот Вам и реальная история…. Надежда Галкина по прозвищу «Птица» за свою женщину билась насмерть. Вот ее комментарий:

Это мой человек, я за него задавлю и придушу. На днях была драка…Сначала полетела миска с борщом, а потом пришлось начистить рыло конкурентке. Это моя женщина, моя Катя, я за нее разорву. Вы знаете за что я сижу. Я сижу за убийство!

«Птица» предложила Кате покровительство и завязалась дружба крепкая, которая не сломается. Сначала ухаживала, подарки дарила, а как иначе. Ревновала ко всем, даже запрещала открыто одеваться. Катенька, а давай немножечко оденемся. Дома «Птицу» ждал муж. Ну и что? Она послала его нафиг, устроилась таксистом и объяснила дочери, что у нее новая любовь. Катя сделала ровно тоже самое. И до сих пор они не могут привыкнуть к жизни на воле и говорят, что здесь бардак, а там порядок!

А вот и «Птица»

Дети

Дети — это вообще отдельная история. Женские пары о них заботятся, ибо многие рождают на зоне и хрен знает от кого (бывают случаи залета от администрации, но очень редко). Детей лучше кормят, дают больше гулять, их постоянно осматривают врачи. Наговицын пел: «Меня мама на этапе родила». Зачастую мамашки могут получить условно-досрочное. А в большинстве случаев им просто на своих детишек наплевать. Но есть и другие, для которых детишки самое светлое, что есть в их тяжелой жизни.

Крысятничество

«Крыса на женской колонии — арестантки, которые промышляют тем, что залезают в чужие сумки. На мужской зоне за сие деяния гораздо более жесткие наказания. В женской колонии все немного проще. Воровку сначала ловят, потом проводят разбор полетов и лишь затем наказывают. Естественно весомым доказательством является наличие украденной вещи либо в тумбочке, либо в кровати. Бывали случаи, когда заключенную ловили за воровством с поличным. За такое можно получить тумаков, а иногда провинившуюся стригут налысо и обливают зеленкой.

Зачем только они это делают? Ты у меня попроси и я сама тебе отдам. Чай, конфеты, от души дам.»

А вот что говорил Невзоров в 1996 году:

Все женские колонии лесбиизированны до полного одурения. Все заточенки от убийц и до воровок давно поделены на разные страстные пары. Здесь нет блатных, авторитетов., а все решает женская истерическая и повальная любовь. Среди затхлого запаха одуревшая зона ждет — ждет ночи!

Закон суров и не щадит никого: наказание несет любой преступник, будь то женщина или мужчина. Хотя, конечно, стоит отметить, что для слабого пола в Уголовном кодексе предусмотрены определенные послабления. Так, женщин не расстреливают, не приговаривают их к пожизненному заключению и очень редко присуждают им более двадцати лет лишения свободы (максимальный срок, который предусмотрен в Беларуси — 25 лет).

Преступления женщины совершают разные, но лично мне попадались в основном убийцы или торговки наркотиками. Более того, судя по рассказам зеков, приезжавших с этапов, им тоже в основном встречались среди заключенных эти две категории представительниц слабого пола.

Каждому свое

Вообще, как я понял, чтобы женщине в Беларуси попасть в зону, она должна совершить тяжелое преступление, в остальных же случаях судьи стараются ограничиться "химией" (исправительным учреждением открытого типа) либо колонией-поселением (нечто среднее между зоной и "химией"). Поэтому в лагерях, в основном, сидят убийцы, наркоторговки, разбойницы и рецидивистки.

Причем среди убийц большинство — это те, кто лишил жизни любовников или мужей из ревности, измены или из-за побоев.

Помню, мне рассказывали про женщину, которая, чтобы отомстить бывшему возлюбленному, спалила его дом, пока тот был в командировке. А вместе с домом — и всех его родственников: мать, брата, жену брата вместе с новорожденным ребенком. Она просто приехала к дому с канистрой керосина, подперла дверь, облила горючим стены и подожгла. Говорили, что этой женщине дали один из максимальных сроков в Беларуси — более двадцати лет, но, даже услышав приговор, она кричала бывшему любовнику, что выйдет и отомстит ему. Срок ее не смутил, но вот услышав сумму иска, женщина упала в обморок.

Хватало среди зечек и женщин, отрезавших своим благоверным мужские достоинства за то, что те использовали их на стороне.

И очень много было тех, кто убил своих мужей и сожителей из-за постоянных побоев. Причем истории этих преступлений будто написаны по одним лекалам: муж или любовник бил-бил, бил-бил, бил-бил… Женщина терпела-терпела, иногда пробовала обращаться в милицию, но в этой сфере наше законодательство очень плохо разработано, и хорошо, если мужчину сажали на "сутки", после которых он зачастую начинал бить супругу еще сильнее. А женщины у нас народ стойкий и обычно терпят до последнего, но потом, бывает, не выдерживают и убивают своих истязателей.

Вообще, я считаю, что государство должно ужесточить меры наказания за "бытовое" насилие и серьезнее контролировать ситуацию, поскольку отношения в семьях, где мужчина бьет женщину, со временем перерастают в своеобразную гонку: кто быстрее убьет своего партнера! По этапам ездило не только очень много женщин, убивших своих мужей за рукоприкладство, но и мужчин, до смерти забивших своих жен.

Но есть категория убийств, распространенных среди женщин, которых я практически не встречал в мужских зонах. Это убийства своих малолетних детей. Конечно, мужики тоже лишали жизни своих отпрысков, но они убивали в основном уже взрослых детей во время совместных попоек или когда те забирали пенсию у стариков.

У женщин же наоборот: они преимущественно лишали жизни новорожденных и маленьких детей, которых либо выкидывали, либо душили. Чаще всего это делали молодые матери-одиночки, случайно забеременевшие, упустившие время для аборта и абсолютно не знающие, что предпринять дальше. В женских зонах их презирали и "опускали", делая "ковырялками" (сродни "опущенным" в мужских лагерях — самой низшей касте, из названия понятен род их основных занятий).

Как мне рассказывали зеки, торговля наркотиками у цыган была поставлена своеобразно: зелье в семьях обычно продавали женщины и дети. И даже если продажей занимались мужчины, вину на себя старались взять жены, многие из которых отправлялись в тюрьму, как на работу.

"Ковырялки" и не только

В женских зонах, как и в мужских, есть строгое разделение на касты. Как мне рассказывали зеки, это "воровайки" или "блатнячки", "коблы", "помойницы" и "ковырялки".

По рассказам тех же зеков, в женских камерах СИЗО и зонах гораздо больше жестокости и беспредела, чем у мужчин. Возможно, это связано с большей эмоциональностью женщин, которая таким истеричным образом вырывается наружу, но и унижения, и сексуальные домогательства, например, к "ковырялкам" у дам гораздо более жестокие и изощренные.

Сами зечки в разговорах не скрывают, что у них распространены лесбийские отношения. Иногда "коблы" (активные лесбиянки, практически мужики в юбках) заводят себе целые гаремы из "ковырялок", которых потом ревнуют и из-за которых выясняют отношения. Женщинам нужны любовь, чувства и эмоции, нехватку которых таким извращенным образом они пытаются компенсировать.

Насколько я знаю, переход из низших каст в высшие у женщин так же невозможен, как и у мужчин.

Любовь и дети

Женщинам в тюрьмах очень не хватает мужского тепла, поэтому, например, когда зечке приходит посылка, охранники режут колбасы, огурцы, морковь небольшими кусками. Женщины же составляют их обратно, складывая в пакеты.

Бывало, летом в СИЗО мужики, приезжая из ИВС, куда их возили на допрос к следователю, рассказывали, как милиционеры, чтобы не было так душно в камерах, открывали "кормушки" (небольшие окошки в дверях, куда подают пищу). И, если напротив сидели женщины, то они с радостью демонстрировали то, за что в стриптиз-клубах отдают большие деньги. Взамен они хотели увидеть лишь одно, что зеки охотно им показывали.

На Володарке огромное количество женских "маляв" (записок), которыми обменивались зеки по "дороге" (межкамерная связь) были любовными. Мужчины находили себе "подруг" в женских камерах и между ними завязывались бурные романы по переписке.

Одна зечка могла флиртовать с огромным количеством мужиков. В письмах все они были молодыми и прекрасными гуриями, но чаще всего подобными переписками занимались прошедшие не один срок, старые, прожженные и повидавшие жизнь тетки. Хотя и мужики, в основном, были им под стать.

Кроме планов на светлое будущее, дамы слали в письмах свои эротические фантазии, которые зеки берегли и читали за шторкой в специально отведенном для этого месте.

Многие женщины в зоне всеми силами старались забеременеть, поскольку дети — это наиболее надежный способ попасть под амнистию и уйти на условно-досрочное освобождение. Про соблазнения охранников сказано и написано много. Но вот о том, как зеки, начитавшись женских откровений, запаивали в пакетики и отправляли своим "возлюбленным" то, что получалось после чтения, а те использовали эти пакеты в попытках "залететь", знают немногие.

Судьба у детей, которых родили лишь для того, чтобы поскорее освободиться, в большинстве случаев незавидна. Конечно, были женщины, у которых материнский инстинкт побеждал. Но хватало и тех, которые, освободившись, оставляли детей на вокзалах, около приютов или просто бросали, где придется, ведь многие до посадки были алкоголичками, а от этой слабости тюрьма редко избавляет.

Мужские и женские зоны по режиму содержания практически похожи: говорят, у женщин, так же, как и у мужиков, даже нет горячей воды в кранах. И, естественно, такая "школа жизни" оставляет в душе глубокие шрамы. Но, глядя на зечек, досиживающих срок после колонии на женской "химии" (она была относительно недалеко), я видел, что все они хотят быть привлекательными и стараются снова стать женщинами. И несмотря на все старания пенитенциарной системы и на то, что теряли они в зонах гораздо больше, чем мужчины, у некоторых это получалось. Хотя стеснялись всего уже гораздо меньше.