Как известно, семьи бывают разных типов. В некоторых мнение мужа считается единственно верным, его надо уважать и беспрекословно ему подчиняться. В других все происходит наоборот: женщина, как продолжательница рода, является главным авторитетом. И все же самым распространенным до недавнего времени был первый из названных типов - патриархальный. Расскажем о нем подробнее.

Толкование термина

Патриархальная семья - это ячейка общества, в которой главенствует мужчина. Она, как правило, состоит из нескольких поколений близких родственников, которые живут под одной крышей и делят общий быт. Во времена Ивана Грозного один из служителей церкви написал «руководство» по поводу того, как грамотно нужно вести хозяйство, строить отношения в семье. Эта книга стала практически сводом законов, непреложных правил, которым должны были следовать члены семьи. Она называлась «Домострой» и включала в себя множество наставлений и даже ограничений, большая часть которых была предназначена для женщин. Мужчинам же давалась некоторая свобода.

Патриархальная семья - одна из древнейших форм сплочения людей. По сути, она представляет собой зависимость жены от мужа и детей от родителей. Главенство мужчины объясняется его ролью в семье. Он - добытчик средств к существованию, а жена лишь организовывает быт. Дети воспитываются в строгости и уважении к родителям.

Особенности данного типа семьи

Обозначим, чем же отличается патриархальная семья. Признаки ее таковы: главенство мужчины, экономическое превосходство главы семьи над супругой и четко выраженное разделение мужских и женских обязанностей относительно организации жизненного уклада.

В подобной ячейке общества не может идти речи о том, чтобы супруги обменивались ролями. Например, муж никогда не будет вести домашнее хозяйство, а жена - работать.

Существуют некоторые другие особенности, по которым отличается патриархальная семья. Признаки эти базируются на том, что после свадьбы сын приводит жену в дом. Молодожены не живут отдельно. Они становятся частью семьи, где авторитетом для них является глава семьи - старейший мужчина рода.

Именно данный тип ячейки общества строится на уважении и почитании старших. Недаром во всех странах, где в разные исторические эпохи преобладала традиционная патриархальная семья, часто собирались советы старейшин, на которых обсуждались все насущные проблемы.

Функции данного типа семьи

Перейдем к характеристике других особенностей этой разновидности ячейки общества. Патриархальный тип семьи выполняет множество функций. К ним относится репродуктивная, воспитательная, мировоззренческая и другие. Но одной из главных является экономическая функция. Она была основой выживания семьи.

Экономическая эффективность достигалась посредством полного подчинения жены мужу. Зачастую личные желания членов семьи и даже чувства не были приоритетными. Главной целью было достижение и поддержание финансовой стабильности. Большое количество людей, живущих под одной крышей, способствовало гармоничному ведению домашнего хозяйства, а также получению большей прибыли.

Патриархальная семья является одной из самых устойчивых ячеек общества. Изменение чувств к партнеру не могло быть поводом для развода. Особенно характерен данный тип семьи был для христианского мировоззрения. Собирающиеся пожениться скрепляли свою брачную клятву в церкви и верили, что отвечают за нее перед Богом. Таким образом, развод был практически исключен.

Современное состояние патриархальной семьи

В постиндустриальном обществе патриархальная семья практически перестала существовать. Это связано с эмансипацией женщин, возможностью зарабатывать деньги самостоятельно, быть экономически независимой от мужчины. Из-за этого изменились нормы брака и функции, которые супруги выполняют в семье. Отношение детей к родителям также изменилось. Все чаще старшие члены семьи сталкиваются с неуважением.

С другой стороны, развитие и изменение общественных устоев вывело на первый план роль отдельной личности. Каждый человек стал более ценным независимо от окружающих его людей, у каждого появилась возможность добиться того, чего хочет именно он. Сегодня индивидуум посредством своей деятельности может изменить собственный социальный статус, что еще несколько столетий назад было невозможно.

Патриархальная православная семья? Не все так, как кажется

Пережившие предательство женщин и развод мужчины часто обращаются за моральной и духовной поддержкой к религии, и зная, что Новый Завет запрещает развод и рассматривает мужчину как главу семьи, считают, что православие защищает интересы мужчин, поддерживает патриархальные порядки в семье. Так ли это?

Я был внутри православной церкви много лет как верующий, закончил двухгодичные курсы православных катехизаторов, был знаком со многими священниками, и поэтому досконально знаю как теорию, так и практику современной русской православной церкви. Основываясь на своем опыте, я могу однозначно сказать: под лубочными патриархальными декорациями в православии давно утвердилсяжесточайший тоталитарный матриархат с беспрекословной властью женщины во всех сферах частной, семейной, общественной и собственно церковной жизни.

На фото: слушатели лекции игумена Августина (Н.Новгород, 2010 г.). Типичная православная аудитория: более 75% - женщины, в действительности женщин было больше, около 90%, это общее фото предложил сделать я после окончании лекции, когда часть женщин уже ушли, а мужчины остались в полном составе (7 человек, не считая игумена), чтобы расставить столы после окончания лекции. Таскать столы это, конечно же, не женское дело. Но даже в таком составе количественное преимущество женщин - подавляющее. И оно, в полном соответствии с диалектикой, из количественного на таком уровне переходит в качественное. Чьи интересы будет представлять лектор, видя перед собой такое подавляющее преимущество женской аудитории? Он будет подстраиваться под женщин и выражать взгляды, близкие и понятные женщинам, если хочет, чтобы его продолжали слушать. А тот факт, что женщины его продолжают слушать, подтверждает то, что он успешно подстроился и принял гиноцентричную идеологию. Теперь православие и гиноцентризм стали единым целым (как минимум - в лекциях данного лектора). Возможно ли, что подавляющее большинство женщин в православии будут терпеть взгляды и идеологию, подавляющие их собственные интересы? Это невозможно. Поэтому если в православии, причем на уровне православного образования, лекториев в данном случае, женщины полностью доминируют, гиноцентризм внедряется и получает главенствующее значение над давно ушедшими в прошлое патриархальными взглядами и "патриархатом".

Священное писание запрещает женщинам быть священниками (совершать таинства), поэтому в церкви нет женщин-священниц, епископов, вся церковная иерархия целиком и полностью состоит из мужчин. Отсюда складывается впечатление, что церковь – это патриархальный институт, в котором мужчины обладают властью над женщинами. Но это далеко не так. Где же подвох? Дело в том, что с самого начала церковной службы, со времени обучения в семинарии будущий священник обязан либо найти себе до вступления в сан жену и жениться, либо принять монашество. Жен для священников готовят в специальных женских церковных (епархиальных) училищах. Девушки формально там учатся на регентов, певчих, швей, сестер милосердия и т.п., получают среднее профессиональное образование, а неформально их готовят к выходу замуж за учащихся семинарий – будущих священников. Преподавание в женских церковных училищах ведется, как правило, женщинами – женами священников, часто высокопоставленных, также женщины осуществляют морально-психологическую обработку будущих жен священников. И здесь этих девушек по сути готовят к манипулированию и власти над будущим мужем как раз через те заповеди, которые изначально должны были обеспечить главенство мужа в семье, но в руках женщин-манипуляторов превратились в прямо противоположное.

Правило о том, что муж – глава семьи, женщины трактуют исключительно через слова Апостола Павла из Послания к Тимофею о том, что «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного » (1 Тим. 5: 8). О том, что Христос в Новом Завете говорит прямо противоположное: «враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня » (Мф. 10:36-37) при этом не вспоминают. Жена священника с самого начал берется полностью контролировать всю его жизнь и службу, и в первую очередь заботится о том, чтобы молодой священник не упускал возможные деньги, притекающие к нему от прихожан, особенно дорогие подарки и крупные пожертвования от состоятельных людей. Не брать подношений, - внушают жены своим мужьям православным священникам – значит не печься о семье, а это наитягчайший грех в их иерархии ценностей.

Материальное благополучие священника зависит в первую очередь от благосклонности церковного начальства, которое может поставить его на службу в прибыльное место, доходный храм, богатый приход, или взять на работу в аппарат митрополии, где вообще нужно заниматься одной необременительной офисной работой или связями с общественностью за зарплату, которая может быть выше чем у иных чиновников или доходы у среднего бизнесмена. Если же молодой священник впадет в немилость, его могут отправить на службу в далекую деревню, где приход состоит из двух бабушек, и собрать себе на зарплату священник там ничего не сможет, будет питаться за счет натурального хозяйства и вести существование на грани голодной смерти, такое тоже бывает.

Естественно, жены священников знают обо всем этом заранее, и с самого начала супружеской жизни, а вернее, еще до ее начала они ставят своим мужьям условие: или ты будешь лояльным и покорным, будешь подчиняться всему, что тебе приказывают твои начальники, будешь брать любые приношения от любых дарителей, пусть они будут хоть людоеды и детоубийцы, и тем самым обеспечишь материальное благополучие жены, или никакой жены у священника вообще не будет, и ему придется или принимать монашество, или вовсе отказываться от сана священника (неженатый или не монах получить сан не могут). Женитьба для священника – это шантаж со стороны его жены, это сделка о лояльности и согласии на все. В результате с самого начала церковной службы мы получаем тотального полнейшего бабораба. С первых дней в церкви молодой священник приучается во всем повиноваться своей жене, выполнять все ее указания и прихоти, потому что развод она может потребовать в любой момент и для нее это не повлечет никаких абсолютно неблагоприятных последствий в плане карьеры или статуса, а ее мужа-священника после развода могут лишить сана и запретить в служении. Для мужчины в 40 – 50 лет, ничего в жизни не умеющего, кроме как махать кадилом и говорить нараспев малопонятные тексты лишение сана - это крах всей жизни, безработица, нищета, отсутствие пенсии в старости. Поэтому священник будет из кожи лезть, но лишь бы угодить своей жене и не вызвать ее неудовольствия.

Представление о том, что священник это глава семьи, что жена его «боится», ходит перед ним «на цыпочках», а дети его во всем слушаются и стоят перед ним «по струнке», выполняя все указания – это лубочный миф, не имеющий никакого отношения к действительности. Все правила Священного писания преспокойно лежат на полке в книжке, в то время, как главой семьи священника де-факто является его жена. Она ведет семейный бюджет, продвигая своего мужа как бизнес-проект: найти богатых жертвователей и благотворителей, привлечь гранты от различных фондов, добиться подарков богатых спонсоров – все это инициативы жены, которая использует своего мужа-священника как приманку и вывеску, под которую принимаются деньги и подарки. Мне известен пример, когда даже в глухой деревне священнику богатые спонсоры построили шикарный коттедж, напичкали его хай-энд электроникой по высшему классу, построили храм, обеспечили священника оплатой, позволяющей ему вести безбедную жизнь с постоянными поездками на отдых за границу. Выгоду от этого получает, конечно же, жена, т.к. без мужа-священника она никогда бы не смогла даром, просто так получить такие реально несметные богатства, по сути, ни за что, чисто за «бренд».

В церкви жен священников называют «матушками ». Вокруг такой матушки образуется кружок иногда совершенно фанатично верующих женщин, которыми она помыкает как хочет, и с их помощью продавливает выгодные ей решения в рамках прихода. Часто такие женщины трудоустраиваются в созданные на базе прихода полукоммерческие организации: воскресные школы, различные курсы, летние лагеря для детей, благотворительные фонды. Все эти сферы очень прибыльны. Спонсоры оплачивают все расходы и зарплату «матушек» и их приближенных, часто не имеющих никаких навыков для работы в той или иной сфере, на которую их по блату ставят «матушки» (например, работа в летних лагерях с детьми).

Если в общественном мнении еще и сохраняется стереотип о православной женщине, как о невзрачной замарашке, с ног до головы завернутой в платки и длинные юбки, то на практике это тоже просто декорация. Длинные платья и юбки матушки теперь покупают в бутиках и стоят они в разы дороже повседневной одежды обычных прихожан. Если уж облачение священника для богослужения может стоить около 300 000 рублей, то на свои наряды их жены не скупятся и могут потратить в разы больше. Если рядовые «пчелки-трудяги» из когорты матушек составляют непритязательные старушки-пенсионерки, бесплатно батрачащие на мытье полов в храмах и чистке подсвечников и носящие одно серо-черное платье в течение десятилетий, то ядро матушкиного кружка составляют молодые и амбициозные девушки и женщины, жены других священников или «околоцерковные» девицы, чующие запах денег, власти и комфорта, и пытающие извлечь эти бонусы из дружбы с матушкой. Они очень высоко себя ценят, одеваются всегда на высшем уровне, изысканно и стильно, юбки у них, конечно, будут длинные, но из дорогого бутика или сшитые на заказ из дорогих тканей. Они любят стильно отдыхать, если, например, это поездка на природу на велосипедах, то на дорогих многоскоростных, в дорогих спортивных костюмах, с дорогими смартфонами и зеркальными фотокамерами.

К мужчинам эти женщины относятся исключительно в зависимости от их социального и материального статуса, т.к. тусовка при высшем кружке матушки для них это способ заполучить богатого спонсора, пришедшего с пожертвованием в церковь, охомутать и женить его на себе, поэтому с чиновниками и бизнесменами они будут шелковыми благонравными девицами, а на зашедших поставить свечку работяг или студентов в большинстве случаев будут смотреть с презрением и высокомерием.

Священник ничего противопоставить этой матушкиной тусовке и «группе поддержки» не может. Заикнись он о чем-нибудь, что его жене не выгодно, откажись плясать под ее дуду, она может поднять волну «негодования» через своих тетушек-бабулек, которые настрочат десятки жалоб на священника в епархию и тому серьезно не поздоровится. Поэтому священник как в своей профессиональной деятельности, так и в семейной жизни занимает роль подкаблучника и полного бабораба. Вся современная церковная система обуславливает такое положение мужчины в церкви.

Это мы проанализировали ситуацию в семьях священников. В семьях обычных верующих , конечно, все это иначе, но закономерность сохраняется: чем фанатичнее верующие, тем матриархальнее «патриархальная» православная семья . В сильно верующих семьях мужья, как правило, полнейшие подкаблучники. Жены возят на них воду, муж уходит на работу в 6 утра, возвращается в 8 вечера, спит и снова уходит на работу. Это его «обязанность кормить семью», которую ему внушила его удобно устроившаяся православная супруга, которая, как правило, сама либо совсем не работает, либо занимается каким-нибудь непритязательным трудом типа преподавания музыки дошкольникам в воскресной школе, не требующим особых усилий или способностей, но часто неплохо оплачивающимся, если такая православная жена сумела втереться в доверие к нужной матушке и та устроила ее на хлебное место.

Детей в таких семьях, как правило, больше двух. Командует всем, конечно же, мать, и это неизбежно, т.к. отец круглые сутки на работе, батрачит, чтобы не быть обвиненным, что «о своих и особенно о домашних не печется». Отец в такой семье просто не в состоянии следить за тем, как растут и воспитываются его дети. Всем этим занимается исключительно мать, для которой это еще и оправдание, чтобы самой не работать.

В плане педагогических навыков у православных матерей царит дремучее невежество и мракобесие. Крики, оскорбления, унижения детей, побои и наказания – в порядке вещей и считаются необходимыми и правильными «воспитательными» мерами. Не удивительно и показательно, что именно православные родители массово выступили против введения уголовной ответственности родителей за избиение своих детей (ст. 116 УК РФ в новой редакции 2016 года): за собой они это прекрасно знают, но не только не считают избиения и унижения своих детей «грехом», они уверенно считают это своим неотъемлемым правом и правильной мерой воспитания. Детей они считают своей собственность. Авраам же был готов перерезать глотку своему сыну, так же и они: если захотим, то и до смерти можем забить, это же наши дети, мы их родили, что хотим, то и делаем. Такие царят нравы в православных семьях. Раболепие, холуйство, пресмыкательство по отношению к сильным и вышестоящим и насилие, унижение и пренебрежение по отношению к слабым и нежестоящим – такие нравы воспитывают православные матери в своих детях с младых лет. И одним из таких подчиненных и бесправных субъектов внутри семьи является муж и отец.

Отдельная сфера деятельности внутри церкви – это монастыри .

Женских монастырей сейчас больше, чем мужских. Если в начале 1990-х, когда монастырская жизнь только возрождалась, монахи и монахини были вынуждены работать в поте лица на строительных и сельскохозяйственных работах, при этом не получая ни зарплаты, ни социальных льгот, положенных обычным работникам, то сейчас ситуация кардинально иная. Монастыри сегодня в высшей степени щедро спонсируются со всех сторон: коммерсанты, бизнес, высокопоставленные чиновники (такие, как глава РЖД Якунин, например), политическая партия «Единая Россия», правительственные государственные, региональные и местные муниципальные гранты и субсидии текут в монастыри полноводной рекой. Плюс огромнейшие прибыли приносит не облагаемая абсолютно никакими налогами торговая деятельность монастырей: на постоянно проходящих во всех регионах России «православных ярмарках» и через сети собственных лавок и магазинов монастыри продают все, что угодно: освященную землю с могилок старцев, кирпичи в стены строящихся церквей, иконы, утварь, книги, свечки, продукты сельского хозяйства – в основном мед, но также и другие продукты. Себестоимость этой продукции часто равна нулю (земля с могилки) или равна затратам на еду для «трудников», - приезжающих в монастыри мирян, работающих в монастыре бесплатно (часто они же сами и свое питание оплачивают, хотя обычно питание все же за счет монастыря, вернее, его спонсоров). На строительных работах монахи уже давно не работают, для строительства монастыри нанимают строительные организации за весьма немалые деньги, опять же текущие от спонсоров или из государственного бюджета.

При такой ситуации несложно увидеть, что жизнь в монастыре для его руководства – это синекура или стиль жизни аристократов-олигархов, «келии» настоятелей монастырей сегодня – это отделанные на уровне пятизвездочных отелей апартаменты со всеми возможными удобствами и достижениями техники и комфорта. И как мы уже отметили, большинство монастырей в России – это женские монастыри. Это значит, что руководит монастырем женщина – настоятельница. По канону женщина не имеет права совершать богослужение и таинства (исповедь, причастие и др.), поэтому за каждым монастырем закреплен священник-мужчина. В каноническом отношении он должен бы иметь больший вес, чем женщина-настоятельница, т.к. чисто теоретически он может лишить настоятельницу причастия, обвинить в нарушении заповедей и даже вообще отлучить от церкви, но на практике священник полностью зависим от настоятельницы, которая определяет зарплату священника. Если вдруг настоятельница невзлюбит священника, она может добиться его увольнения всеми возможными способами: от использования личных связей в митрополии, до обвинения священника в «домогательстве к сестрам» или «службе не по канону».

Из монастырей в митрополию текут реки денег, т.к. пожертвования в монастыри руководство митрополии, как правило, забирает сначала себе, а потом уже из «общей кучи» выделяет монастырю его долю, но в руках настоятельницы есть множество способов не показывать все пожертвования и доходы. Поэтому митрополия заинтересована в «дружбе» с настоятельницей, как и настоятельница с митрополией. Для них это залог взаимовыгодного сотрудничества в разделе астрономических барышей. Отдельный священник, если ему вдруг что-то не понравится в монастыре, в такой ситуации будет просто раздавлен и выброшен вон как настоятельницей, так и митрополией.

Власть настоятельницы монастыря внутри его стен безгранична. Никакой мужчина ей тут не указ. Часто на этих должностях в качестве настоятельниц состоят очень молодые женщины, которые открыто презирают мужчин, мужененавистничество настолько открыто ими демонстрируется, что считается нормой. Если в монастыре или при храме такого монастыря работают мужчины (сторожами, техническими работниками, "трудниками" - по-сути батраками на сельхозработах и др.), то настоятельница обращается с ними как со скотом, не только не проявляя ни малейшего уважения, но чуть ли не плюя им в лицо только за то, что они "скоты-мужчины", а она - женщина-монахиня. Шовинизм по отношению к мужчинам в таких монастырях культивируется на уровне фашистских концлагерей, но удивительно, что находится огромное количество мужчин, считающих себя действительно чем-то "виноватыми" перед женщинами, "грешными", и поэтому обязанными терпеть такое хамское отношение к себе со стороны женщин, они добровольно бесплатно или за символические деньги работают при таких монастырях, считая это "духовностью".

Вот такая ситуация царит в современном российском православии. Это матриархат, с практически ничем не ограниченной властью женщины: жены и матери. Можно было бы продолжить этот анализ и проследить причины такого положения дел, но это уже тема для другой статьи. Буду рад вашим комментариям и замечаниям, которые позволят мне доработать эту статью и написать новые.

К сожалению, наша агиография, на которой воспитывались поколения русских православных христиан, не дает нам идеала семьи. Понятно, что большая часть наших святых - это святители, преподобные, мученики, канонизация которых связана отнюдь не с их семейной жизнью.

Протоиерей Георгий Митрофанов магистр богословия, профессор СПбПДА, настоятель храма свв. апп. Петра и Павла при АППО

Ищите женщину

Если обратиться к нашим святым женам, то здесь мы обнаруживаем очень выразительные особенности. Прежде всего, можно констатировать, что святых христианок в наших святцах ничтожно мало, и это не случайно. В определенные эпохи канонизовали очень много, в другие - мало (как в синодальный период, когда почти за два века произошло всего лишь пять канонизаций до царствования Императора Николая II), и, тем не менее, святым женам места практически не находилось. А когда их все-таки канонизовали, то мы обнаруживаем тенденции, свидетельствующие, что даже среди прославленных святых христианок, женщин, которые посвятили себя семейной жизни, у нас в святцах нет. И это притом, что тема семьи для женщины более значима, чем для мужчины, поскольку в традиционной патриархальной семье вплоть до XX века женщина играла определяющую роль. Для нее жизнь сводилась, прежде всего, к семейной жизни, если она не была монахиней.

Услышав имена Евфросинии Полоцкой, Евфросинии Суздальской, мы сразу вспомним святых монахинь. В их житиях подчеркивается их нежелание вступать в брак, их отторжение от семьи. Что касается блаженной Ксении Петербургской, то ее святость, вроде бы отчасти связанная с браком, начинается только со смертью мужа. Кончина супруга стимулирует ее духовное служение. Складывается впечатление, что в семье она не могла проявить себя должным образом.

Исключения, подтверждающие правило

Пожалуй, единственным исключением из этого списка является Иулиания Лазаревская. Большая часть жизни ее прошла в семье. Но что мы видим в ее житии? Внутреннее тяготение семьей, несмотря на наличие детей; радость, что ее муж, часто неся дворянскую службу на окраинах России, годами отсутствует дома. А мечтает она только об одном - о служении людям (не столько детям, сколько людям). Вся ее семейная жизнь проходит в своеобразном игнорировании мужа, пусть не в пренебрежении детьми, но в обращенности не столько на детей, сколько на страждущих, болящих, скорбящих, которым она всячески помогает. И когда, наконец, она овдовела, перед ней как будто только и открылась подлинная возможность реализовать свои духовные таланты - не поступая в монастырь, но живя в миру как подлинная монахиня. Именно ее житие подчеркивает, что у поколения наших агиографов, а значит, в целом и у нашей Церкви (потому что агиографы, как правило, чутко реагировали на умонастроения церковного народа), идеал святой женщины не связывался с семьей. То же, впрочем, можно сказать и о святых христианах-мужах. Вполне конкретное ощущение профанности семьи и сакральности монашества переживалось на Руси всеми, в том числе даже семейными людьми. И так продолжалось веками.

Впрочем, есть еще одно исключение, касающееся уже не столько истории русских святых, сколько истории русской литературы (поскольку, несмотря на все усилия историков, до сих пор трудно говорить о реальных исторических прототипах главных героев) - замечательная повесть о Петре и Февронии. Это, пожалуй, единственное произведение, в котором идеал семейной, супружеской жизни формулируется и утверждается достаточно четко и последовательно. Данное литературное произведение как будто призвано показать народную жажду заполнения тех зияющих пустот в этом отношении, существующих в нашей агиографии.

Суровые реалии

Мы можем сделать предположение о том, что в жизни все-таки присутствовало то, на что не обращала внимания агиография. Оценить эту ситуацию мы можем на основании одного очень выразительного факта: до XV века Таинство Брака, венчание, как правило, не совершалось в семьях русских крестьян. Оно считалось "требой" для знатных и богатых. Семья, конечно, существовала. Но то, что венчание столь поздно входит в народную жизнь как обязательный элемент супружеской жизни, свидетельствует о не такой уж прочной связи брака с церковной жизнью.

На Руси существовала патриархальная, сохранявшая во многих своих проявлениях языческие рудименты семья, семья многодетная, семья, в которой женщина занимала в достаточной степени приниженное положение. На протяжении почти всей нашей истории вплоть до XIX века единственная форма реализации себя женщиной рассматривалась как реализация ее именно в семье, именно в воспитании детей, в служении мужу, причем служение мужу, как правило, воспринималось только в житейском, обыденно-бытовом контексте. Ничего подобного тому, что имело место в средневековой Европе (культ прекрасной дамы), у нас не только не существовало, но даже было бы непредставимо. Есть, конечно, книга, которая изображает нам картину русской семьи (важно подчеркнуть - семьи горожанина), характерной для малой, очень малой части русского народа, - это "Домострой". И хотя у нас "Домострой" по-прежнему остается популярным во многих, в том числе и православных, кругах, с евангельской точки зрения он не являет нам образ жизни христианской семьи.

Над страницами классики

Как это ни покажется парадоксальным, серьезное осмысление проблемы семейных отношений, серьезное отношение к женщине у нас начинает формироваться именно в синодальный период нашей истории. Действительно, русская художественная литература XIX века сказала не только о женщине, но и о семье гораздо больше возвышенных слов, чем на протяжении веков нам говорила русская агиография, вообще русская литература как таковая. Но этот возвышенный разговор и о женщине, и о семье, как правило, ставил женщину вне контекста духовной жизни. Идеалом женщины-христианки для нас почему-то стала Татьяна Ларина, выросшая в семье, где два раза в году говели. Она была воспитана на английских романах, пропитанных весьма сомнительным английским мистицизмом, она гадала, верила в вещие сны, вела себя совершенно неадекватно по отношению к неженатому мужчине и только в самом конце романа произнесла единственную, так сказать, безусловно христианскую, тираду. Получается, что на этом сомнительном основании, но с легкой руки Ф. М. Достоевского мы начинаем говорить о том, что Татьяна являет собой идеал женщины-христианки. На фоне русской литературы - наверное; но с точки зрения христианского мировоззрения весь ее жизненный путь требует очень серьезной "катехизаторской работы".

Постепенно именно в русской литературе, действительно уделяющей внимание женщине, - чем дальше тем больше возникает искусительное и опасное противопоставление подлинности любви вне брака, вне семьи профанности любви в браке, в том самом христианском браке, который был обязателен для всех лиц христианского вероисповедания в России. Действительно, создавая подчас яркие образы женщин, русская художественная литература по сути дела не предлагает нам идеала христианской семьи. В этом отношении даже Достоевский весьма показателен: как в его собственной жизни (при всем самоотвержении Анны Григорьевны), так и в его художественных произведениях мы видим удивительную скудость.

Неудавшееся воцерковление

Семья постепенно начинает развиваться в России именно как семья христианская (я имею в виду прежде всего наши народные массы) именно в XIX веке. С одной стороны, начинается, хотя и запоздалое, воспитание народа Церковью в плане выработки у него наряду с бытовым благочестием религиозного мировоззрения. А с другой - христианский брак приобретает вполне определенный правовой статус, который стимулирует людей к осознанию этого брака как единственного, на веки данного Богом. И должен сказать, что, несмотря на разного рода негативные тенденции, например "отходничество" (временный уход крестьян из мест жительства на заработки в города. - Прим. ред.) в XIX - начале XX в. семья все-таки существует в русском народе как безусловная реальность. Семья, может быть, не очень воцерковленная, но все-таки семья.

Именно эта проблема недостаточной воцерковленности русской семьи, как и в целом недостаточной воцерковленности русского народа, заставляет нас задуматься об очень многих проблемах, которые, видимо, на протяжении веков так и не были решены нашим духовенством.

Одной из причин слабости семьи в России является общинное сознание. У хуторян семьи были прочнее. Сельская община - это великое искушение русской истории. Именно сельская община, вопреки многим мифам, способствовала недоразвитию народа до такой степени, что он не только достаточно легко примирился с потерей Государя и Церкви, но и даже после коллективизации не нашел в себе сил свергнуть режим, превративший его в раба. К сожалению, на фоне этого факта у нас продолжают создавать и культивировать мифы не только о домостроевской патриархальной семье как об идеале, который у нас был, а потом куда-то неожиданно выветрился, но и об общине. Пора признать, что община во многом действительно способствовала недоразвитию у нас семьи, так же как способствовала недоразвитию у нас понятий государственности и церковности.

"Светлое" прошлое

Сейчас мы наблюдаем, как в православном сознании культивируются представления, что в советской стране с семейной жизнью все было хорошо. Более того, иногда звучат утверждения о том, советская семья была чуть ли не православной.

С чего начинают большевики после захвата власти? Уже в декабре 1917 года в ряду законов, касающихся Церкви и определяющих религиозную политику, принимаются законы, устанавливающие в качестве обязательного лишь гражданский брак - при этом до предела упрощая процедуру его заключения и расторжения. Большевики руководствовались при этом, очевидно, коммунистическими постулатами: мы помним, что в "Манифесте коммунистической партии" предполагалось уничтожение частной собственности, семьи и религии.

Пожалуй, более всех и откровеннее всех на эту тему писала народный комиссар призрения А. М. Коллонтай - так, что даже Ленин смущался. Она прямо говорила о том, что такая ликвидация буржуазного брака, который являлся браком именно церковным в дореволюционной России, и утверждение гражданского брака, максимально легко заключаемого и расторгаемого, является лишь первым шагом на пути к полной ликвидации семьи в коммунистическом обществе. Но со временем большевики отказались не только от идеи мировой революции и политики военного коммунизма. Они отказались и от идеи ликвидации брака. Более того, возникла прямо противоположная тенденция. В 30-е годы прошлого столетия начинает формулироваться некий "идеал" советской семьи.

К этому времени церковный брак уже практически не существовал. Многие христиане не венчались, а заключали лишь гражданский брак. Это привело после войны, в конце 40-х годов, к решению Синода о признании гражданского брака православных христиан браком, конечно нуждающимся в восполнении венчанием, но, тем не менее, браком.

Большевистский переворот был своеобразной победой культурно- исторической реакции в России. Он отбросил нашу страну на несколько веков назад. И вот в вопросах христианского брака мы оказались по сути дела в XV веке, когда, так же как для значительной части советского народа, церковный брак просто перестал существовать как реальность.

Диагноз: семейно неспособный

Большевистская политика, предполагавшая с самого начала огромные репрессии в отношении населения страны, привела к тому, что уже до войны у нас возникла колоссальная демографическая диспропорция: женщин стало значительно больше, чем мужчин. Вспомним те репрессии, которые проводили большевики. За одни 30-е годы большевики уничтожили в мирное время 9,5 миллионов человек (коллективизация, голод, большой террор). Указанная диспропорция между мужчинами и женщинами стала объективным условием, не позволяющим нормально развиваться семье как таковой. Советская жизнь, в свою очередь, привела к значительной миграции населения из деревни: стройки века, на которые направлялись люди часто молодого возраста, страшная деятельность ГУЛАГа и т. д.

С годами у нас выработался определенного рода тип женщины, которая воспитана и живет с осознанием невозможности для нее семейной жизни. Она мечтает о том, чтобы завести себе ребенка. Сама постановка такого вопроса - "завести ребенка" - предполагает огромное количество семей, в которых матери-одиночки либо вообще не имея мужей, либо расставшись с ними, либо потеряв их, воспитывают своих детей.

Итак, мужчин, мальчиков у нас и так меньше, чем женщин и девочек, но в такой неполноценной семье, в которой мальчика воспитывает мать, формируется такой тип мужчины, который крайне мало приспособлен к построению собственной семьи. Прибавим сюда еще одно "замечательное" явление советского времени - огромное количество детских домов, из которых выходят дети, также не приспособленные к созданию семьи, как и дети, выросшие в нормальных семьях.

Все указанные явления советской действительности, что бы ни говорили поборники "здоровой советской семьи", делали фактически невозможным существование обычной, и тем более, христианской, семьи. Конечно, были настоящие хорошие семьи, но на общем фоне их было очень немного. Эти семьи очень часто развивались в постоянном противостоянии с окружающим миром.

Вчера и сегодня

Сейчас мы столкнулись с таким положением вещей, которое делает проблему семьи трудноразрешимой. Пытаться строить семью по каким-то патриархальным, вычитанным из репринтных изданий представлениям - значит обрекать себя на заведомую неудачу. Невозможно возродить ту бытовую веру, которой веками жил русский народ и которая не оправдала себя уже на рубеже XIX-XX веков. Необходима семья, предполагающая нечто иное, а именно: осмысленное, продуманное, христианское и евангельское мировоззрение.

Церковное возрождение у нас - и для меня как петербуржца это очень прискорбно - ассоциируется почему-то с Московской Русью. У нас пытаются возродить церковную жизнь по принципу именно Московской Руси, а я могу вслед за Федотовым сказать, что гораздо более светлыми эпохами русской церковной истории были древняя домонгольская Русь, Синодальный период и, конечно же, кратковременный и поразительный период новомученичества.

Свидетельства о семьях новомучеников - это единственная, так сказать, перспектива для преодоления перекоса в нашей агиографии. Работая в Комиссии по канонизации святых, мы часто сталкивались с тем, что мученическую смерть принимали семьи, которые в 20-30-е годы ХХ века делали свой сознательный выбор в пользу Церкви, понимая, чем этот выбор грозит для семьи. Эти люди делали свой выбор в пользу церковной жизни и построения православной семьи в условиях обезбоженного общества и шли при этом на смерть. Они воспитывали своих детей с пониманием того, что, возможно, они с ними расстанутся, и, думая о том, что, попав в эти страшные детские дома для детей-врагов народа, их дети могли бы сохранить для себя какую-то веру, старались как можно больше заложить в них в ранние годы.

Культивирование очередного призрачного мифа о том, что якобы советская семья каким-то непонятным образом сохраняла в себе лучшие черты русской традиционной семьи, представляется искусительным и лживым. Наоборот, советская семья - это гораздо худшая семья, чем далеко не совершенная русская семья дореволюционного времени. Если мы хотим обрести для себя какие-то идеалы семьи, нам следует обратиться к пока еще мало известным семейным историям русских православных христиан эпохи гонений 20-40-х годов. Следует за примерами обратиться и к последующим десятилетиям, к ответственным православным семьям, как правило, из православной интеллигенции (среди простонародья мы таких примеров почти не находим), в которых жизнь и воспитание детей были направлены на воспитание мыслящих, ответственных христиан, готовых созидать свои христианские семьи в условиях современного богоборческого общества.

Аскетизм недоразвитости

Мы уже значительное время можем свободно черпать информацию из разных источников. И выяснилось: тот идеал советского нравственного и даже аскетического человека, которым мы жили, оказался совершенно призрачным. Помните, мы часто рассуждали следующим образом: "Да, на Западе есть изобилие всего, но там мало читают. На Западе вроде бы такие хорошие социальные условия, но там журнал "Playboy" продается и порнографические фильмы транслируются, а у нас этого нет. Поэтому мы нравственнее Запада. На Западе больше, чем у нас, практикующих христиан, но мы все равно в глубине души остаемся православными христианами. И даже Бога-то на самом деле и Церковь гнали оттого, что мы неравнодушны к Богу, а на Западе потому Церковь не гонят, что там равнодушны к Богу".

Долгое время мы жили в таком совершенно извращенном представлении о самих себе: что бы у нас ни происходило, мы все равно лучше всех. И вдруг с окончанием советского строя возникла ситуация, когда у нас появилась возможность получить все то, что искушало Запад. И что мы обнаружили? Мы обнаружили, в общем-то, истину, которую очень непросто озвучить: мы были более аскетичны от недоразвитости. Да, на Западе можно увидеть киоск с порнографическими журналами, мимо которого спокойно проходят люди. Появление подобного рода изданий у нас сопровождалось страшным ажиотажем. Сегодня мы оказались в очень тяжелом периоде нашей истории. Общество материального потребления, начавшее формироваться у нас, гораздо сильнее может разрушать нас, чем оно разрушает Запад.

Это серьезная проблема, потому что общество завистливых бедняков, которым являлось советское общество, дорвавшееся до материальных благ, менее всего склонно прислушиваться к какой бы то ни было одухотворенной проповеди и уж тем более отзываться на проповедь патриархальной замоскворецкой семьи, которую чаще всего православные проповедники и предлагают. Нам тяжелее всего осознать то, что мы были часто аскетичны от недоразвитости. Именно эта культурно-историческая недоразвитость, инфантильность нашего общества, которая проявляется на разных уровнях, проявляет себя и в семейной жизни. Она может, конечно, преодолеваться, но только одним путем - воспитанием христианской ответственности.

Ответственное христианство

А мы чаще всего предлагаем людям поехать то в благодатный монастырь, то к духоносному старцу, как это продемонстрировано в фильме "Остров", обнажившем самое главное: не хотим мы Христа искать в Церкви, нам в Церкви нужно найти старца, который, наконец, возьмет на себя ответственность за все наши поступки, в том числе ответственность за нашу семейную жизнь.

И вот идут православные христиане к старцу и спрашивают у него советов относительно вещей, о которых он не имеет никакого представления, а он предлагает им в лучшем случае то, что вычитывает из репринтных изданий, или то, что приходит ему в голову на основании его явно неудавшегося личного жизненного опыта. Получается так, что, культивируя в людях это духовное иждивенчество, этот дух патернализма, мы на самом деле не делаем того, что должны делать прежде всего: приучать их к ответственному христианскому выбору, который они должны делать самостоятельно, ради Христа и Церкви, в результате чего их семья должна действительно стать малой Церковью.

Поэтому проблема семьи - это, по сути дела, проблема Церкви. В современном обществе человек мало на что может повлиять. Более того, мы не можем решить каких-то глобальных задач и в нашей Церкви.

Но есть в этом мире одна сфера, в которой именно от нас зависит очень много, - это наши семьи. В семье у нас есть гораздо большая свобода, чем в обществе, в государстве и даже в Церкви как в административной структуре. Я имею в виду и мирян, и священнослужителей. В семье мы можем гораздо больше, чем где бы то ни было. И вот здесь мы должны отдавать себе отчет, что главным испытанием нас как христиан будет созидание наших семей.

По сути дела, ответственность свою мы будем нести не за возрождение "Святой Руси", не за "победу Православия" во всем мире и даже не за всех наших прихожан - это немыслимо; а прежде всего за тех, кто нам особенно близок - за наших домашних.

Неправильные пчелы, как известно, делают неправильный мед. Неверно понятая патриархальность в отношениях между мужем и женой делает их семейную жизнь путаной, тяжелой, как дурной сон, и в конце концов может вообще ее разрушить. Примерно три четверти моих друзей уже развелись со своими женами. Причин тому множество, в каждой избушке - свои погремушки. Но одну я сейчас могу выделить особо, потому что она присутствует во всех без исключения семейных катастрофах, случившихся у моих знакомых.

Причина эта - криво понятая патриархальность, положенная ими в основу семейной жизни. Хотя почему - ими? Я и сам в этом смысле мало чем от них отличаюсь. И тоже много лет уродовал жизнь своей семьи на «патриархальный», как мне тогда казалось, манер. Да так лихо, что уцелела она лишь чудом. Слава Богу - успел вовремя остановиться, рассмотреть свою жизнь и скорее даже не разумом, а каким-то сердечным чутьем определить, что же нужно срочно исправлять в себе. Сейчас я хорошо понимаю, в чем была ошибка. Возможно, мои рассуждения покажутся банальными, но я все же поделюсь ими: вдруг для кого-то они тоже станут поворотным моментом, последней капелькой, которой как раз и не хватало для того, чтобы начать жить иначе.

Так говорил Гоша

Первое время нашей совместной жизни мы с женой периодически спорили о том, кто в семье должен быть главным. И когда она в очередной раз возмущенно спрашивала: «Ну почему всегда именно ты решаешь - как и что нам делать?», я с неизменным постоянством отвечал ей: «Потому что я - мужчина». Этот рецепт от крутого мачо Гоши из кинофильма «Москва слезам не верит» стал для меня главным аргументом в семейных перепалках. Очень удобный аргумент, кстати. Ничего не объясняющий, зато - окончательный и неоспоримый.

Главный герой кинокартины - великолепный слесарь-интеллигент, выясняя отношения с любимой женщиной, в ультимативной форме говорит: «Запомни, всё и всегда я буду решать сам на том простом основании, что я - мужчина». Для мужской части населения нашей страны эти слова Гоши сразу же стали своего рода девизом. Я тоже не стал исключением. И как-то невдомек было мне тогда задаться совсем простыми вопросами. В самом деле, ну почему простую принадлежность к своему полу мужчины считают достаточным основанием для подобных заявлений? Почему аналогичная фраза, сказанная женщиной, не прозвучит убедительно ни в кино, ни в реальной жизни? Ведь даже в фильме героиня Веры Алентовой по личным качествам ни в чем не уступает многим мужчинам, а во многом даже превосходит их, не исключая и своего любимого Гошу. Она сумела в одиночку вырастить дочь, окончить институт, сделать карьеру. Она - крупный руководитель, депутат, хорошо зарабатывает, живет в просторной комфортабельной квартире… В общем - все атрибуты жизненного успеха у нее имеются, вот только личная жизнь как-то не задалась. И тут появляется умный слесарь Гоша, проживающий в коммуналке, который начинает ставить ее на место, мотивируя свое право на такое поведение лишь тем обстоятельством, что он - мужчина. Получается какая-то странная (чтобы не сказать - нелепая) картина: женщина может быть умнее мужчины, иметь лучшее образование, больше, чем он, зарабатывать, занимать более высокое положение в обществе. Но, несмотря на любые, даже самые высокие достижения во внешнем мире, - дома, в семье ей все равно остается один удел - безропотное подчинение мужчине, который «все и всегда решает сам». И, что самое печальное, это ведь не просто выдумка сценариста и режиссера. Тысячи мужчин относятся к женщинам примерно так же.

Мужское обаяние кинослесаря Гоши, что называется, зашкаливает. Умен, красив, инициативен, умеет готовить, драться, пить не пьянея, добиваться благосклонности понравившейся ему женщины. Чем не образец для подражания? Примерно так я рассуждал лет двадцать пять тому назад. И по неопытности упускал из виду простой, и, казалось бы, очевидный факт: почему такой выдающийся во всех отношениях мужчина после сорока ведет холостяцкий образ жизни? Почему у него нет детей? Почему от него ушла жена, по его же словам - прекрасная женщина. Нет, ну действительно - если ты сам такой красавец, и жена у тебя прекрасная, почему ж не срослось-то у вас? Чего не поделили? Гоша на эти вопросы отвечает в своей обычной манере, кратко и исчерпывающе: «просто не повезло». Смолоду я не обращал на этот момент особого внимания.

Однако сейчас с уверенностью могу сказать, что подобное «невезение» на самом деле - результат очень серьезной, можно сказать - системной, фундаментальной ошибки. Дело в том, что лидерская позиция в стиле «…потому что я - мужчина» является скрытой отсылкой к патриархальному, традиционному укладу семьи, и именно там, в этой традиции должен находиться источник ее правоты. Но в том-то и дело, что к патриархальному укладу это самое «…всё и всегда буду решать сам» не имеет никакого отношения.

Мой дом - ее крепость

Да, действительно, во всех семейных кодексах патриархального мира можно найти положения, призванные ограничить лидерство женщины. Но вот простой, казалось бы, вопрос, который почему-то все время остается вне поля зрения при рассмотрении этой темы: а зачем, собственно, понадобилось вот так - формально и даже законодательно - ограничивать полномочия женщины там, где мужчина и без того «…всё и всегда решает сам, просто потому что он - мужчина»?

Очевидно, что в ограничении нуждается лишь нечто и так уже очень большое, стремящееся к дальнейшему разрастанию. И соответствующие места из того же «Домостроя», на самом деле, косвенно свидетельствуют об огромной роли женщины в патриархальной семье. Ее влияние было там столь велико, что пришлось его ограничивать специальными установлениями. Причина этому достаточно проста. Дело в том, что лидером в любой области становится вовсе не самый сильный и даже не самый умный или талантливый. Лидером становится наиболее мотивированный. Ум, сила и талант никогда не выведут человека на первые позиции в выбранном им деле, если у него нет достаточной мотивации к победе. И наоборот - люди с отнюдь не выдающимися данными могут творить чудеса, если у них есть цель, в которой сосредоточен весь смысл их существования.

Да, мужчина по самой природе своей сильнее женщины. А во времена патриархального строя был и куда более образован. Но в пространстве семьи все это не могло обеспечить ему безусловного лидерства, потому что здесь у женщины есть куда более сильная мотивация, чем у него: забота о детях. Эмоционально мать связана с ребенком гораздо сильнее, чем отец, она девять месяцев вынашивает его в своем теле, потом - несколько лет кормит грудью, он - средоточие всей ее жизни. А дом, семья - это как раз та территория, на которой она растит и воспитывает детей. И здесь она не уступит лидерство никому - ни сильному, ни образованному, ни талантливому. А если и уступит, то лишь ценой невосполнимых эмоциональных потерь, после которых жизнь в семье окажется безрадостной как для побежденного, так и для победителя.

Много лет я наивно полагал, что эта беда никогда не дотянется до моей семьи. А оказалось, что ей и тянуться было не нужно - с самого начала нашей семейной жизни она потихоньку грызла нашу любовь, словно крыса.

В патриархальном мире люди все это очень хорошо понимали. Поэтому лидерство между мужчиной и женщиной было там распределено столь же мудро, сколь и просто: мужчина обустраивает внешний мир, женщина обустраивает дом. Каждый реализует свою потребность в лидерстве на своей территории и не пытается захватить чужую. В итоге - всем хорошо, все довольны. А чтобы сохранить такое, как сейчас сказали бы - динамическое равновесие семейного статуса, - в кодексах специально прописали набор ограничений для женщин. Почему только для них? Да потому что в те времена женщин в пространстве общественной жизни попросту не было. Государственное управление, войны, торговля - всем этим занимались только мужчины. Женщин на этой их территории не было вообще, поэтому как-либо превысить свои полномочия в их отношении мужчины здесь не могли никоим образом. А вот на территории женщины мужчина появлялся ежедневно. Причем - уставший, голодный, настроенный не на какие-то достижения или лидерство, а на элементарный отдых от своих важных общественных мужских дел, нуждающийся в ласке, тепле, эмоциональной поддержке. И здесь женщине требовалось много житейской мудрости, чтобы не соблазниться возможностью навластвоваться всласть над своим беззащитным повелителем. Ну а для тех, кому мудрости не хватало, как раз и были даны ограничительные нормы. Точно так же этикет требует от хозяев быть максимально деликатным и предупредительным к гостю (который не имеет никаких прав в доме и потому - уязвим). Точно так же нравственные правила требуют уважительного и бережного отношения к старикам (потому что они немощны и беззащитны). Нравственно-этические нормы при патриархате возвышали мужчину именно потому, что в семье он не играл главенствующей роли.

Мужчина, подвиньтесь!

Такова была действительная расстановка сил в патриархальном мире. Но что же мы имеем в этом смысле сейчас? А вот что. В силу объективных причин (прогресс, снижение доли физического труда в общественном производстве, всеобщее образование и т. п.) женщина вошла в пространство общественных отношений и проч­но заняла там место наравне с мужчиной. Мужская монополия на лидерство во внешнем мире оказалась разрушенной. Женщина трудится наравне с мужчиной и уже не зависит от него экономически. Само по себе это не хорошо и не плохо, это просто факт нашей сегодняшней действительности. Но для семьи эта смена патриархальной парадигмы оказалась серьезным испытанием. Ведь авторитет каждого из супругов основан либо на роли, которую он играет непосредственно в семье, либо - на его социальной значимости. Лишившись положения кормильца, мужчина оказался просто не в состоянии сохранить прежние свои позиции. Лидерство в обществе он потерял, но в семье роль женщины по-прежнему осталась несравненно более важной.

Изменить общественную ситуацию мужчина не в состоянии, а конкурировать с успешной женщиной - дело трудное, и не каждому по силам. И тогда мужчина идет по пути наименьшего сопротивления: он придумывает некую схему отношений, которой никогда не существовало в истории, называет эту схему - «патриархальной» и различными способами пытается заставить женщину следовать ей. Суть схемы проста и сводится к банальному перевертышу: уступив женщине лидерство в общественной сфере, мужчина начинает претендовать на лидерство дома, в семье.

Христианская любовь супругов заключается не только в терпении недостатков друг друга, но и в этой очень скучной, но совсем не трудной работе - прополке «баобабов» на своей планете, которая у них навечно - одна на двоих.

Слесарь-интеллигент Гоша - очень выразительный пример такой мужской «политики». Талантливый и амбициозный человек по каким-то неведомым нам причинам отказался реализовывать себя в социуме, не получил образования, не сделал карьеры, не добился положения в обществе. И все бы ничего, но ведь видно же, что он страдает от этого, хорохорится, пытается доказать себе и окружающим, что, мол, не нужно ему все это, что - вон, доктора наук его золотыми руками дорожат, шашлыки ему на природе жарят. Но ведь умный же! Ведь понимает, что ненормально это, что человек обязательно должен развиваться, расти над собой, двигаться вперед и вверх. Особенно если этот человек - мужчина. Или всерьез можно подумать, будто тех у академиков-технарей из фильма руки не золотые были? Это ведь только в кино такой комплексующий хлопец как Гоша мог устроить балаган перед женщиной, с похвалами от ученых коллег под водочку и шашлычок. В реальной жизни он нормально трудился бы у них на уровне «прикрути-подай-принеси», потому что основную часть своей работы ученый-экспериментатор выполняет сам, без слесарей-интеллигентов. Просто одни ребята с золотыми руками в свое время пошли учиться дальше, защищали диссертации, делали открытия и получали госпремии. А другие (Гоша, например) так и остались в слесарях на подхвате. Причем, заметьте - из принципиальных соображений. А к сороковничку плоды выбора каждого стали слишком наглядны. И Гоша пытается выстроить социум, где он был бы безусловным «начальником».

А местом для такого строительства выбирает семью полюбившей его Катерины. Едва войдя в ее дом, он тут же начинает вести себя как настоящий руководитель: командным тоном отправляет на кухню дочку хозяйки (обалдевшую от такого нахальства), потом производит тщательный осмотр помещения на предмет косвенных признаков присутствия другого мужчины. И когда не обнаруживает таковых, начинает властно распоряжаться жизнью двух едва знакомых ему женщин, которые до его появления прекрасно обходились в своей семейной жизни без его чуткого руководства.

Потом вдруг узнает, что его возлюбленная - директор крупного химического комбината, устраивает тихую истерику и на неделю уходит в запой из-за обострившегося комплекса социальной неполноценности. Впрочем, спустя некоторое время любезно позволяет себя уговорить, и возвращается к заплаканной Катерине, но - уже в статусе «победителя», принявшего безоговорочную капитуляцию: отныне могущественная директриса будет жить в полжизни и дышать в полдыхания, контролируя каждое свое движение и слово, чтобы не дай Бог как-нибудь случайно не задеть тонкую и ранимую натуру слесаря-интеллигента. У которого, как он сам выразился «прак­тически нет недостатков».

Да это же просто какая-то карикатура на настоящего мужчину! И совсем не случайно великолепный Алексей Баталов в одном из интервью сказал об этом своем герое буквально следующее: «Я прекрасно понимал, что Гоша нужен был авторам фильма, чтобы завершить двухсерийные страдания несчастной женщины. Но в третьей серии он мог ударить ее бутылкой по голове. А почему нет? Гоша от первой жены ушел, пристает к незнакомой женщине в электричке, пьет, дерется. Одинокие советские женщины не рассмотрели моего героя как следует».

Слесарь у хрупкого сосуда

Карикатурный мужчина Гоша сформулировал в фильме столь же карикатурную позицию - якобы патриархального уклада семьи: «…всё и всегда я буду решать сам на том простом основании, что я - мужчина». На самом же деле, патриархальные отношения, как уже было сказано, предполагают вполне четкое распределение лидерства в семье: мужчина реализует свое главенство во внешнем мире, женщина - дома. И причина этому не только в социально-экономическом укладе патриархальной эпохи. Святитель Иоанн Златоуст объясняет такое положение дел особым промышлением Божьим о семье, неким божественным замыслом:

«Так как наша жизнь состоит из дел двоякого рода, общественных и частных, то Бог, отделив одни от других, предоставил жене попечение о доме, а мужьям - все дела гражданские, дела на площади, судебные, совещательные, военные и все прочие. Жена не может ни бросать копье, ни пускать стрелу, но может взять прялку, ткать по основе и все прочие домашние дела хорошо исправлять. Она не может подавать мнение в совете, но может подавать мнение дома, и часто те из домашних дел, о которых рассуждает муж, она понимает лучше его. Она не может хорошо исправлять общественные дела, но может хорошо воспитывать детей, а это - главное из приобретений; может замечать худые дела служанок, заботиться о честности служащих, доставлять все прочие удобства супругу и освобождать его от всякой подобной заботы в доме, о сокровищах, о шерстяных изделиях, о приготовлении обеда, о благообразии одежд, заботясь обо всем таком, за что приниматься мужу и не прилично, и не удобно, хотя бы он употреблял много усилий. Подлинно, и то - дело промышления и премудрости Божией, что полезный в важнейших делах бывает несведущим и бесполезным в менее важных, чтобы необходимо было и занятие жены».

Для православных семей все это в особенности актуально, поскольку даже в сегодняшнем постиндустриальном мире они очень часто продолжают жить в ситуации, близкой к патриархальному укладу: многодетная мамочка дома занимается детьми и хозяйством, в то время как отец отвоевывает у внешнего мира средства на содержание своей большой семьи. На этом непрос­том поприще ему постоянно приходится сталкиваться с женщинами куда более успешными, чем он сам, что субъективно может быть воспринято им как некое унижение его мужского достоинства. И тогда упаси его Господь от попыток «отыграться» за это унижение дома, на своей жене. Ведь для нее дом, семья - это вся ее жизнь. Отними у нее власть над этой территорией, и она превратится в бесправное существо, в бомжиху-домработницу при всемогущем деспоте.

Священное Писание (безусловно - патриархальный текст) прямо называет женщину - хрупким сосудом. И мужская власть над ней должна заключаться прежде всего в нежности, в стремлении сохранить эту хрупкость, вверившую себя в мужские руки. Если же вместо этого мужчина по примеру Гоши вдруг решит дома проверять свой хрупкий сосуд на прочность, это можно называть как угодно, но только не патриархальным укладом. Осколками таких отношений мир сегодня усеян в три слоя.

Скажу некоторую банальность: чтобы возник патриархальный уклад, прежде всего нужен патриарх - глава семейства, мудрый, понимающий все потребности каждого из ее членов и распределяющий семейные роли так, чтобы были учтены интересы каждого. Проще говоря, муж в семье и должен быть таким патриархом. А для этого неизбежно придется выдавливать из себя невротического слесаря Гошу, и потихоньку становиться настоящим мужчиной, умеющим спокойно и без истерик уступать своей женщине ту территорию, право на которую, по словам Златоуста, ей вручил Сам Бог.

Мы все, так или иначе, мыслим стереотипами – обобщениями большей или меньшей степени. Но стереотипы загоняют нас в угол и не дают творчески развиваться. А ведь именно семья – это поле для непрекращающихся творческих экспериментов. Свой взгляд на стереотипы в семейных отношениях представляет протоиерей Владимир Пучков.

Принято считать, что православие и современная либеральная идеология диаметрально противоположны. Я с этим спорить не стану. Но есть темы, рассуждая на которые и православный активист, и прожженный либерал скажут примерно одно и то же. Например, семейная жизнь. Я почти уверен, что и один, и другой в разговоре на эту тему не обойдут вниманием «Домострой». Конечно, первый сошлется на эту книгу с серьезным и почти благоговейным выражением лица, а второй – с ироничной ухмылкой, но это не меняет сути. А она такова: о семейной жизни верующих бытует ряд стереотипов. Вот о них мы сегодня и поговорим.

Итак, «Домострой». С самого начала разочарую и ревностных, но несемейных христиан и насмешников-либералов – никакого отношения к жизни современной верующей семьи эта книга не имеет. В лучшем случае это литературный памятник XVI века, отражающий некоторые особенности быта на Руси времен Ивана Грозного. Сборнику можно найти хорошее место на книжной полке, его можно читать и даже исследовать, но жить по нему нельзя. Как нельзя, например, лечить современные болезни, пользуясь аптечным справочником начала прошлого века.

Следующий стереотип – обязательная патриархальность семейного уклада. Остановитесь, пожалуйста, все те, кто сейчас потянулся к Новому Завету, чтобы открыть сокровенное место в Послании к ефесянам. Спорить с апостолом Павлом никто не собирается. Внесем лишь некоторую ясность. Ну, во-первых, чтобы правильно понять текст, нужно знать контекст его написания. А он таков: на территориях первоначального распространения христианства повсюду царил патриархальный уклад. Не как норма веры, а как норма жизни и быта. И в семье, и в обществе женщина занимала вторичное, подчиненное положение. Так что апостол пишет о естественных вещах для его времени. Во-вторых, как бы ни менялось время, а главенствующее положение мужчины в семье никто не отменяет. Только бы понимание этого главенства было правильным. А вот тут и начинается самое интересное.

Для начала я попрошу читателей вспомнить, сколько они знают семей с классическим патриархальным укладом. Задумались? То-то же. Патриархальных семей сегодня единицы из тысяч. А те немногие примеры, знакомые нам, являются образцом не патриархальности, а неумелой стилизации. Нет, я не собираюсь порицать смиренных жен за их покорность. Если женщина по натуре такова, это нормально, естественно и хорошо. А вот мужчина, ищущий женской покорности, порицания вполне достоин. А на ваше гневное «Как так?» я отвечу: доминирования ищет лишь тот, кто слаб и не уверен в себе.

Теперь о мужчинах. Кто такой мужчина? Тот, кто ответственен, силен, надежен и добр. Все остальные – носители штанов. Ну а теперь посмотрите вокруг себя. Мужская мелочность, склочность, жадность сегодня никого не удивляет. Хитростью, изворотливостью и беспринципностью нынче чуть ли не хвалятся, а честь и благородство стали восприниматься как отвлеченные понятия из книг, которые никто не читает. А сколько среди нас нытиков, ипохондриков и просто слабаков? Помните видео, не так давно бурно обсуждавшееся в интернете, где падающая со скалы девушка хватается за ногу парня, а тот всеми силами старается ее от себя оттолкнуть? Сколько комментариев к ролику, оставленных мужчинами (мужчинами?), которые не могут вызвать ничего, кроме гадливости и стыда… Мужчины нынче в дефиците.

Но именно им, сильным, ответственным и надежным, абсолютно незачем самоутверждаться за женский счет. Какой смысл мужчине (настоящему, понятное дело) стремиться доминировать над той, которая по определению слабее, которую апостол Павел назвал «немощным сосудом»? То-то и оно, что незачем. К доминированию стремятся слабаки. Те, кто до потливости ладоней боятся женской самостоятельности и индивидуальности. И когда таким встречаются тихие и покорные девушки, создаются современные «патриархальные» семьи, где муж не слезает с пьедестала даже на ночь, а корону не снимает и в ванной. А жена, сама того не замечая, пестует комнатного Наполеона, постепенно превращая его прихоти, комплексы и заблуждения в закон жизни для целой семьи. За годы священства я сполна насмотрелся на такие семьи. Все они по-своему разные, но два признака в них всегда одинаковы: такие семьи часто выглядят благопристойными и образцовыми, но никогда не бывают счастливыми; взаимоотношения внутри такой семьи больше напоминают ролевую игру, чем реальную жизнь.

Знаю, знаю я, что услышу в ответ: «Бог нам счастья не обещал», «Семейная жизнь – не радости, а крест», «Отношения в семье – тяжкий труд» – и прочее в духе поговорки «У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба». Честно признаюсь, мне не известно, кто это сказал. Но точно знаю, кто не говорил – Христос. Вспомните евангельские блаженства. Как по-русски будет «блажен»? Правильно. Счастлив. Выходит, обещал Христос счастье. Еще как обещал. О трудностях семейной жизни говорит апостол Павел, замечая, что связавшие себя узами брака будут иметь скорби по плоти. «Будут иметь» вовсе не значит «миг счастья, жизнь в муках». Почувствуйте разницу. И поймите, что христианская семья не просто может быть счастлива, счастлива она быть должна. Уже хотя бы потому, что является самым простым, доступным и доходчивым примером христианской миссии. Чтобы любой иноверец или неверующий, посмотрев на счастливую христианскую семью, мог сказать: «Я тоже так хочу, и, если такая семейная жизнь возможна во Христе, я готов быть с Ним».

Стереотип третий – Kinder, Küche, Kirche. Вот скажите мне, кто, когда и зачем придумал, что православная женщина обязательно должна раствориться в хозяйственно-бытовых заботах? Согласен, в не очень давнем прошлом женщины не работали, а сидели дома, вели хозяйство и воспитывали детей. Ну так в те времена многое было не так, как сейчас. Мужчины, например, в поте лица возделывали землю или занимались грубыми ремеслами, а не сидели в офисах и не проводили досуг в интернете. Так какой смысл требовать от женщин жить обычаями тысяча семьсот затертого года, тогда как сами мы лишь на словах умеем вздыхать «о старине глубокой», будучи вполне современными людьми? Или дело опять в страхе перед женской самостоятельностью? «Ох, – вздохнут некоторые, – мирская работа прививает женщинам мирские замашки». Ну и пусть себе прививает. Право же, давно пора отрешиться от предубеждений против косметики, маникюра и прочих элементов женского ухода за собой. Разве в этом грех? Или носительница длинной юбки и платка застрахована от лицемерия, склочности и двоедушия?

И, наконец, самое главное. Мужчины, не бойтесь любить. Хочет жена быть домохозяйкой? Дайте ей такую возможность. Желает развиваться в профессиональном плане – радуйтесь вместе с ней ее успехам. Стремится быть покорной – уважайте ее смирение. Пытается быть равноправным партнером – цените ее неравнодушие. Главенство мужчины в семье очевидно и неоспоримо. Но оно не в умении ударить кулаком по столу и гаркнуть: «Я сказал». Оно в заботе и доброте. Не в умении взять верх в споре и доказать свое, а в способности избежать конфликта. Мужчина в любой семье – центр стабильности, мира и спокойствия. Женщина не в силах взять на себя эту роль, мужчина не вправе от нее отказаться.

Протоиерей Владимир Пучков